Эльза Скиапарелли - Моя шокирующая жизнь
Десять лет спустя, в 1983 году, в Париже открылась ретроспективная выставка Эльзы Скиапарелли в «Forum les Halles», которая пользуется большой популярностью и возрождает доброе имя Скиап. Одним из ее организаторов стал американский коллекционер Билли Бой, который считается лучшим экспертом творчества Эльзы Скиапарелли. Именно с этой выставки в Париже и началось увлечение автора этих строк ее творчеством. Думается, что и вам, читатели, история жизни этой неординарной женщины придется по душе. В качестве послесловия мне осталось только добавить, что сюрреальное так никогда и не покинуло Эльзу: 11 сентября 2001 года в одном из самолетов, врезавшихся в нью-йоркские башни, сидела вторая любимая внучка Скиап, фотограф и актриса Берри Беренсон, бывшая жена Энтони Перкинса, актера фильмов ужаса у Хичкока. Он сам скончался от СПИДа 12 сентября 1992 года. Сюрреалистическое продолжение шокирующей жизни. И смерти!
Александр Васильев,
Париж, 2008
Предисловие
Скиап я знаю только по слухам, только по отражению в зеркале. Для меня она что-то вроде пятого измерения. Это непредсказуемая особа, но простота ее обезоруживает, это правда. В высшей степени ленивая, способная, тем не менее работает быстро и с неистовым жаром. В ней все смешалось – смех, слезы, на нее интересно смотреть за работой, когда отчаяние сменяется огромной радостью. Она щедра и скупа – случается, готова отдать половину всего, что у нее есть, и не захочет отдать носовой платок из своей сумочки.
Глубоко человечная, одновременно любит и презирает свою двойственность. Не замечает людей, которых не ценит, она смотрит сквозь них. Умеет принимать огорчения и печали в жизни, но, к счастью, не научилась приспосабливаться. Всю свою жизнь она искала что-то другое, перед ней вечно стоял вопросительный знак. Склонная к мистике, верила в это, но все еще не поняла, что же это такое.
Дожив до зрелого возраста, так и не повзрослела. Упрямо верит в дружбу и слишком требовательна к друзьям, а разочаровавшись в ком-то однажды, наживает врага. Лесть и пустые разговоры ее утомляют, и она никогда не понимала, как можно считать жизнь самоцелью.
Бывает очаровательной, а иной раз – совершенно невыносимой. Ей это известно, но исправиться не получается. Обычно считают: Эльза – хорошая деловая женщина, но ей недостает нежности. Или в качестве деловой женщины она плохая, ее без конца используют и обманывают; но она выстрадала куда больше многих других и часто бывала унижена.
Я ее видела в зеркале. Кроме того, существует ее знаменитый портрет работы Пикассо. Друзья (ах, конечно, у нее их много!) утверждают, что этот портрет хорошо ее представляет.
Пабло Пикассо. Портрет Эльзы Скиапарелли, 1933
На картине изображена клетка; под ней на зеленом сукне лежат игральные карты; в клетке – белая бедняжка-голубка грустно смотрит на блестящее розовое яблоко. Снаружи около клетки – черная птица; раздраженная, бьющая крыльями, она бросает вызов небу.
Ни за какие сокровища Эльза не рассталась бы с этим портретом, пусть даже, как предсказала ей когда-то мать, у нее останется лишь корка хлеба и соломенная подстилка в пустой комнате. Не была бы эта комната пустой – в ней висел бы ее портрет работы Пикассо.
Надеемся, однако, пророчество матери никогда не исполнится. А исполнись оно, Скиап знала бы, что, несмотря на успех, доброе имя и отчаяние, источник высшего порыва – она сама. Порыва этого никто не отнимет – преодолеет все: зависть, тиранию, любые наказания…
Глава 1
Собор Святого Петра, уникальное творение гениев, своей колоннадой, как клешнями краба или осьминожьими щупальцами, охватывает круглую площадь Святого Петра. Казалось, это раскрытые объятия матери, готовой прижать к сердцу всех заблудших, все души, надеющиеся на спасение.
Однажды небольшая процессия проследовала в собор Святого Петра в Риме. Впереди шли мужчина, по виду ученый, с седеющей бородкой, и женщина, уже не юная, но с нежным лицом; затем девочка лет десяти с типично римскими чертами лица и длинными темными косичками и, наконец, кормилица, одетая, как все римские няни, в объемные разноцветные юбки, тесный бархатный корсаж, стянутый на талии, с огромным сложным бантом – тесьма его из разноцветного тартана[1] реяла над ее лицом как ореол. На руках кормилица держала младенца.
Процессия медленно продвигалась и постепенно терялась в огромной базилике. Бронзовая статуя святого Петра, чьи ноги истерты поцелуями бесчисленных паломников, блестела в сумеречном свете, мрамор и золото колонн поблескивали в сумраке собора. Рядом с купелью ожидал священник. Церемония началась.
– Во имя Отца и Сына и Святого Духа я совершаю обряд крещения… – произнес священник и внезапно остановился. – Да, а как зовут ребенка?
В ответ наступило тягостное молчание – никому не пришло в голову выбрать имя для этого ребенка. Все надеялись, что родится мальчик, но на свет появилась девочка. Еще до рождения ребенка отец, ученый, погрузился в восточные книги – Коран и даже «Тысячу и одну ночь», – чтобы найти имя.
Но стало известно, что родилась девочка, и все потеряли интерес к этой проблеме, и семья не дала себе труда ее решить.
– Итак, – пробормотал священник, – вы не приготовили имя?..
Кормилица, которая любила немецкую музыку, предложила свое, вагнеровское, – Эльза.
Никто не придумал ничего лучшего, и его приняли. Имя стало первым разочарованием Скиап – и сигналом к началу сражения…
Процессия пустилась в обратный путь к дворцу Корсини[2], туда, где Скиап родилась, по узким улочкам, которые называли «vicoli», переулками.
Дворец Корсини находится в Трастевере, самом старом и самом римском районе города. С одной стороны от дворца – приют для умалишенных, с другой – тюрьма; но сам дворец возвышается среди душистых магнолий сада, разбитого на одинаковые квадраты с рядами мандариновых и лимонных деревьев; его фасад вырисовывается перед холмом Джаниколо, знаменитым парком Рима. На вершине холма воздвигнута статуя Гарибальди верхом на необузданном коне; неподалеку находится вилла Фарнезина[3]. Согласно легенде, сразу после рождения Скиап Рим был потрясен взрывом (на самом деле он произошел некоторое время спустя). Взорвался пороховой склад Сен-Поль – отлетела штукатурка со стен. Скиап утверждает, что помнит это происшествие: звук ужасный, несколько плиток во дворце треснули. Перепуганная няня, чтобы ее провели по всему городу, прямо с младенцем, вцепившимся в ее грудь: она должна была увидеть своими глазами, что́ уцелело в городе. Ее довели до кафе Капреттари, за Университетом, где город уже настолько уступал место деревне, что по улицам спокойно бродили козы. Это, по-видимому, успокоило няню. Именно там, на террасе, окаймленной розовыми блестящими бегониями, катали Скиап в коляске и оставляли на целые часы под перечным деревом. Она прекрасно это запомнила, хотя ей был всего год. Терраса выходила на Библиотеку Линчеи. Как ни странно, эта библиотека относится к воспоминаниям раннего детства Эльзы, а не отрочества.
