Николай Богданов - О смелых и умелых
Оставил винтовку на мосту, подошел под елку, на которой финн сидел, и, как будто ничего не заметил, давай под деревом снежок отаптывать.
Затем достал перочинный ножик и ну на коре какой-то знак вырезать.
Наблюдают за ним фашисты. Затаились по деревьям, ничем себя не выдают. Для них один солдат не добыча. Они караулят всю роту. Вот как подойдут русские, не ожидая нападения, так и ударят они сверху из автоматов. Да так всех наповал и положат. Главное, чтобы этот русский разведчик ничего не заметил.
А его можно и в плен взять. Винтовку-то он на мосту оставил, какой-то дорожный знак вырезает.
И вот фашистский автоматчик стал осторожно спускаться с ветки на ветку. Да вдруг как прыгнет! И, стряхнув с ветвей груды снега, обрушился на Жнивина, как лавина.
Но Жнивин того и ждал. Ухватил его за руки, сам под него подсунулся да спиной к дереву и прижал. И очутился фашист у него на спине беспомощный, как куль муки. И рук не выдернет, и слезть не может...
Жнивин у себя в деревне и не таких силачей перебарывал! Держит его, как в железе!
От дерева он - на дорогу, а по дороге - бежать к своим. Бежит и врага на спине тащит.
Фашистский "дед-мороз" завопил истошным голосом. Тут его приятели не выдержали и давай из автоматов палить. Да только вместо Афанасия все попадают своему в спину.
Стрельбой-то и выдали себя.
Наши как ударили по деревьям из пулеметов - из ручных и станковых, так и полетели "елочники" вверх тормашками.
А когда бой кончился, командир подозвал к себе Жнивина и спросил:
- Ну, что скажешь, разведчик? "Следов нет - и врагов нет"... Плохая твоя пословица!
Смутился старый охотник:
- Да, эта пословица на войне не годится. Придется ее заменить другой: "Бываешь в разведке - посмотри и на ветки!"
Командир улыбнулся и сказал:
- Вот эта пословица хорошая!
ВДВОеМ С БРАТИШКОЙ
Наши войска шли в наступление. Связисты тянули следом за ними телефонные провода. По этим проводам артиллеристам сообщают, куда стрелять; штабам - как идет атака, куда посылать подкрепления. Без телефона воевать трудно.
И вдруг в разгар боя оборвались провода и связь прекратилась.
Немедленно на линию выслали связистов. Вдоль одного провода побежали на лыжах боец Афанасий Жнивин и его товарищ Кременский.
Провод был протянут по уцелевшим телеграфным столбам. Смотрят солдаты: один конец провода валяется на снегу, а другой торчит на столбе.
"Наверно, шальная пуля отстрелила либо от мороза лопнул, - решили бойцы. - Вокруг тишина. Кто же его мог оборвать?"
Кременский полез на столб. И только потянулся к проводу, как раздался негромкий выстрел снайперской винтовки, и солдат упал. Снег окрасился кровью. Вражеская пуля попала бойцу прямо в сердце.
Жнивин нырнул в снег и спрятался под большим старым пнем.
Молча стоят густые ели, засыпанные снегом. Не дрогнула ни одна ветка. Где же сидит фашистский снайпер? Не успел разглядеть его Жнивин с первого выстрела. А после второго поздно будет: меткая пуля глаза закроет. Опытный фашистский снайпер затаился где-то на дереве и бьет без промаха.
Долго выжидал Жнивин - не пошевелится ли снайпер, не слезет ли с дерева, чтобы взять оружие с убитого. Но так и не дождался. Только поздно вечером, под покровом темноты, он выполз из опасного места и принес винтовку и документы Кременского.
И сказал, нахмурившись:
- Дайте срок, за моего друга я им крепко отомщу.
Той же ночью сел у горящего костра, достал чистую белую портянку, иголку, нитки и, выкроив мешочек с отростком посередине, стал шить.
Когда сшил, набил мешочек соломой - и получилась голова с длинным носом, величиной с человеческую. Вместо глаз пришил черные пуговицы.
Молодые солдаты подивились:
- Вот так чудеса! Что это, Жнивин на войне в куклы играть собрался?
Хотели над ним посмеяться, а командир посмотрел на его искусство и сказал старшине:
- Выдайте Жнивину старую шинель и негодную каску для его куклы.
Афанасий пришил голову к воротнику шинели, к голове прикрепил каску, шинель набил соломой, потуже подпоясал - и получилось чучело солдата.
Даже разбитую винтовку ему на спину приделал и посадил рядом с собой у костра.
Когда принесли ужин, он пододвинул поближе котелок и говорит соломенному солдату;
- Подкрепись, Ванюша! Кто мало каши ел, у того силенок мало, тот на войне не годится.
А чучело глаза пучило и, когда толкали, кланялось и смешило солдат.
Не все тогда поняли, что такую большую куклу завел себе Жнивин не для игрушек.
На рассвете, когда снова загрохотали пушки, Жнивин со своим "Ванюшей" исчез в лесу.
Сам он, в белом халате, крался ползком, а соломенного солдата толкал впереди себя на лыжах, без всякой маскировки.
Бой был сильный. От ударов пушек земля дрожала; от разрывов снарядов снег осыпался с елей и порошил, как во время метели. Фашистский снайпер, убивший Кременского, сидел на том же дереве не слезая, чтобы не выдать себя следами.
Он пристально смотрел вокруг и вдруг увидел: вдоль линии идет русский солдат в серой шинели. Идет-идет и остановится, словно раздумывает. Вот он у столба. Привстал, дернулся вверх, словно его подтолкнули, и снова остановился.
"Трусит, видно", - усмехнулся фашист. Он взял русского "Ивана" на прицел, выждал и, когда связист еще раз приподнялся, выстрелил.
Русский солдат присел, видно с испугу, потом снова на столб полез.
"Как это я промахнулся?" - подосадовал фашист. Прицелился получше - и снова промазал: солдат не упал.
От злости снайпер забыл осторожность и выстрелил в третий раз.
И в тот же миг получил удар в лоб, словно к нему вернулась собственная пуля. Фашист взмахнул руками и повалился вниз, убитый наповал.
Афанасий Жнивин встал из-под куклы, почти невидимый в белом халате, и сказал:
- Взял он, Ванюша, тебя на мушку, да сам пропал ни за понюшку!
Посмотрел, а у его "приятеля" в шинели в разных местах три дырки от пуль.
Меткий был фашистский стрелок, да на солому попался.
Пока он стрелял в чучело, Жнивин его высмотрел да и выцелил на дереве, как глухаря на току.
Перехитрив одного снайпера, Жнивин подловил так же и второго. И много раз охотился на вражеских снайперов, приманивая их на соломенную куклу. И получалось всегда успешно.
Ему доставались похвалы бойцов и командиров, а его "Ванюше" - только фашистские пули. Но соломенному солдату не приходилось ложиться в госпиталь - Жнивин сам зашивал его раны суровыми нитками и приговаривал:
- У нашей соломки не велики поломки!
И когда бойцы его спрашивали: "Как это ты так ловко фашистов бьешь?" - он отвечал: "Это я не один, а вдвоем с братишкой".
