Леонид Млечин - 10 вождей. От Ленина до Путина
Враги и предатели
В разведшколе учились год или два. Двухгодичники, получавшие полноценное языковое и страноведческое образование, с некоторой долей высокомерия относились к одногодичникам. Выпускникам присваивали следующее звание, и они приступали к службе на новом поприще. Те, кому повезло, оставались в Москве в Первом главном управлении КГБ. Упор – помимо специальных дисциплин – делался на изучение иностранного языка. Успехи в его изучении сильно влияли на распределение. Оперативные отделы, занимавшиеся Северной Америкой, Западной Европой, Японией, приглашали к себе тех, кто как минимум хорошо освоил язык. Путин, проучившийся год, был возвращен в Ленинградское управление и зачислен в первый (разведывательный) отдел.
Чем занимались офицеры разведотдела Ленинградского управления?
Пытались разрабатывать иностранцев, которые попадали в город, в надежде кого-нибудь из них завербовать. Прежде всего интересовались иностранными моряками как морально нестойкими – с ними знакомились в так называемом Интерклубе, заполненном агентами КГБ. Разрабатывали советских людей, которые ездили за границу, на предмет их зарубежных контактов. Путин служил, видимо, неплохо, получил майорские погоны и вновь был отправлен в Москву на переподготовку. А потом уехал в первую и последнюю загранкомандировку – в представительство КГБ СССР в Германской Демократической Республике. Это был 1985 год.
Молодой человек, пожелавший стать разведчиком, выбирает сферу деятельности, в которой не действуют обычные правила морали и нравственности. Задача разведчика – уговаривать других идти на преступления, ведь завербованного агента заставляют красть документы, выдавать секреты, лгать всем, включая самых близких, предавать друзей и родину. При этом офицер-вербовщик знает, что его агент может закончить свои дни за решеткой или даже погибнуть.
Специалисты уверены, что такая работа сама по себе часто наносит тяжелый ущерб психике разведчика. Он вынужден постоянно вести двойную жизнь. Вот почему в разведывательной школе слушателей пытаются морально вооружить, объясняя, что во имя родины надо идти на все. Впрочем, сотрудники спецслужб такие же люди, как и все. Среди них есть и дураки, и умные, дальновидные и недалекие, порядочные и не очень. Есть, конечно, черты, характерные именно для сотрудников спецслужб или, во всяком случае, для большинства из них.
Правила конспирации – на всю жизнь; болтунов в госбезопасности не терпят, хотя ничто человеческое и им не чуждо, и после обильных возлияний они иногда выкладывают женам то, что тем знать совсем не обязательно. Разведчики не только привыкают скрывать свое подлинное занятие, но и таят истинные эмоции, чувства и взгляды. Когда разведчик с кем-то беседует, он пытается узнать о собеседнике все, ничего не сказав о себе.
Владимир Владимирович внимательно слушает. У собеседника это создает иллюзию не только внимания, но и согласия, которого в реальности нет и в помине. У Путина есть свое мнение, и он сопоставляет это мнение с наблюдениями за человеком, который напрасно пытается его в чем-то убедить…
Разведчик постоянно прикидывает, что вы за человек, можно ли с вами иметь дело, выясняет, какие у вас связи. Разведчик подозрителен, его так воспитывали.
Бывший помощник Ельцина Георгий Сатаров отметил: «Путин не доверяет никому. Ельцин мог увлекаться, влюбляться, доверять, иногда незаслуженно. В Путине ощущается тотальное недоверие… Ельцин не боялся сильных людей в своем окружении. Новых масштабных фигур, выдвинутых Путиным, не видно».
В разгар кризиса вокруг телекомпании НТВ (казавшейся власти недопустимо самостоятельной) весной 2001 года Путин принял одиннадцать журналистов, после того, как Светлана Сорокина обратилась к нему с телеэкрана с просьбой встретиться и поговорить. Они были давно знакомы. Оба из города на Неве. К Светлане президент относился с уважением. После разговора Сорокина, похоже, была разочарована больше других. Она, видимо, надеялась, что сумеет что-то объяснить президенту, раскрыть ему глаза, убедить, что он не прав. И натолкнулась на железную стену. Журналисты потом говорили, что Путин делит мир на «своих» и «чужих». И потому достучаться до него невозможно.
Главный редактор радиостанции «Эхо Москвы» Алексей Венедиктов рассказал в эфире, какая беседа состоялась у него с президентом Путиным после трагедии с подводной лодкой «Курск»:
– Мы говорили два с половиной часа. Один на один. Это был такой длинный и серьезный разговор. Я тогда точно понимал, что «Эху» не жить. Я шел с таким чувством, что… а, все равно. Разговор был очень серьезный, солидный и уважительный с двух сторон.
Венедиктов спросил:
– Владимир Владимирович, а как вы расцениваете людей, которые против вас?
Президент ответил примерно так:
– Люди, которые против меня – двух типов: враги и предатели. Враги – это обычная история. С ними воюешь, потом заключаешь перемирие, потом партнерствуешь, потом опять воюешь. Любая война заканчивается миром, и твой вчерашний враг становится твоим партнером. А предатели – это те люди, которые были в твоей команде, поддерживали тебя изо всех сил, а потом, когда ты что-то не так сделал, они перебежали. И часто бьют в спину. С предателями никаких разговоров быть не может.
Венедиктов решил пошутить и сказал:
– А в этой системе координат я вам кто?
Путин ответил:
– Вы в этой системе координат, конечно, враг.
Подобные оценки журналистов в России давно не звучали…
Одного из генералов госбезопасности журналисты спросили:
– На ваш взгляд, Путин – человек Системы?
– Вне всяких сомнений. Он отлично знает правила и всегда им следует. И своих не сдает, можете не сомневаться. За это Владимира Владимировича можно только уважать.
Впрочем, проницательный Руслан Хасбулатов, бывший председатель Верховного Совета России, заметил в газетном интервью:
– Только не преувеличивайте его чекистское прошлое. Мне кажется, что он больше играет в чекиста, чем является им.
Работа в разведке – это не совсем воинская служба, но все-таки что-то от военного было и в сотруднике КГБ. Разведка – военизированная организация, хотя там не надо поминутно щелкать каблуками и допустима умеренная дискуссия со старшим по званию. Может быть, поэтому политологи отмечают, что Путину привычнее и приятнее иметь дело с людьми в погонах, которые не только слушают, но и слушаются: «Он действует как отец-командир, а не как лидер демократической державы. Он предпочитает командовать, а не убеждать».
В Санкт-Петербурге, когда Владимир Путин уже работал в мэрии, его за глаза ласково называли Штази – так сокращенно именовалось Министерство государственной безопасности ГДР, с которым он тесно сотрудничал во время командировки в Восточную Германию. МГБ ГДР представляло собой огромного спрута, опутавшего всю страну.
