Владимир Ленин (Ульянов) - Полное собрание сочинений. Том 23. Март-сентябрь 1913
Значит, если бы даже ликвидаторы не были ликвидаторами партии, рабочим обязательно знать, какие взгляды имеют за себя большинство. Не зная этого, рабочие не могут добиться единства действий (ибо часто приходится вместе действовать и партийным и непартийным рабочим).
Рабочие не могут строить своей партии, не борясь беспощадно со всякой ложью относительно нее. А чтобы разоблачить ложь, надо искать точных фактов, проверять их и обдумывать значение того, что проверено.
Сознательные рабочие, противники ликвидаторства, отвоевали себе бесспорное первенство в создании рабочей печати. Они отвоевали себе бесспорное, подавляющее большинство. Они встретят всякую ложь, распространяемую по этому серьезному и важному вопросу, с негодованием и презрением.
«Правда» № 92, 23 апреля 1913 г. Подпись: К. Π.
Печатается по тексту газеты «Правда»
Значение переселенческого дела
Известно, что после 1905 года правительство, в связи со своей «новой» аграрной политикой в Европейской России, приложило особые усилия к развитию крестьянских переселений в Сибирь. Помещики усматривали в этих переселениях, так сказать, приоткрытие клапана и «притупление» аграрных противоречий в центре России.
Что же получилось в результате? Притупление противоречий или обострение их вместе с перенесением на более широкую арену?
Приведем прежде всего общие данные о переселениях крестьян в Сибирь.
С 1861 г. по 1885 г. переселилось около 300 000, то есть 12 тыс. в год; с 1886 г. по 1905 г. переселилось около 1 520 000, то есть около 76 тыс. в год; с 1906 г. по 1910 г. переселилось около 2 516 075, то есть около 500 тыс. в год.
Рост переселений в контрреволюционную эпоху громаден. Несомненно, на время «разрежение» атмосферы в центре России должно было произойти от этого.
Но на какое время и какой ценой?
На это отвечают данные о падении переселенческой волны, начиная с 1909 г., и о поразительном росте числа обратных переселенцев. Вот эти данные:
* Данные за 11 месяцев.
Итак, разредить атмосферу господам официальным поощрителям переселений удалось всего на какие-нибудь четыре года (1906–1909). Затем уже начинается новый кризис, ибо громадный упадок числа переселенцев при невероятном росте числа «обратных» – 36 % и 60 % – означает, без всякого сомнения, кризис и притом чрезвычайно серьезный, охватывающий неизмеримо более широкую арену.
Тридцать шесть и шестьдесят процентов обратных переселенцев, это – обострение кризиса и в России и в Сибири. В Россию возвращается беднота, самая несчастная, все потерявшая и озлобившаяся. В Сибири земельный вопрос должен был крайне обостриться, чтобы оказалось невозможным – несмотря на отчаянные усилия правительства – устроить сотни тысяч переселенцев.
Приведенные данные бесспорно показывают, таким образом, что борьба с аграрным кризисом пятого года в России посредством переселений вызвала отсрочку кризиса лишь на самое короткое время и притом ценою несравненно большего обострения и расширения арены кризиса к переживаемому нами времени.
Интересным подтверждением этого вывода из сухих правительственных статистических данных является книжка бывшего чиновника лесного ведомства, прослужившего 27 лет и специально ознакомившегося с переселенческим делом в Сибири, господина А. И. Комарова: «Правда о переселенческом деле» (Спб. 1913 г. Цена 60 коп.).
Книжка составилась главным образом из фельетонов, которые автор писал (под псевдонимом) в газете «Новая Русь»{55} за 1908–1910 годы и в которых «добродушно-шутливо» рассказана повесть «такого государственного расхищения или, вернее, разгрома сибирских земель и лесов, пред которым бывшее когда-то расхищение башкирских земель – сущие пустяки».
Автор стоит на точке зрения благонамеренного чиновника, который доведен до отчаяния «переселенческой сутолокой» (так назывались его газетные фельетоны), хищениями, разорением и обнищанием старожилов и переселенцев, «полным разгромом того, что именуется рациональным лесным хозяйством», бегством переселенцев назад в Россию и образованием «сотен тысяч» армии «бродячей Руси», наконец, непроходимой тупостью, казенщиной и системой доносов, казнокрадством и бестолочью ведения всего дела.
Несмотря на то, что фельетоны написаны в «добродушно-шутливом» тоне, или, вернее, именно потому, сводка их оставляет чрезвычайно сильное впечатление какого-то угара, чада, удушья старой, крепостнической казенщины. От новой, буржуазной, аграрной политики, ведомой такими средствами и приемами, руководимой такими социальными элементами, происходящей в такой обстановке, не может выйти ничего кроме краха.
Вот картинка поездки в Сибирь Столыпина, премьер-министра, и г. главноуправляющего земледелием и землеустройством Кривошеина в августе 1910 года. Речь с площадки министерского вагона на станции «Тайга» «… все обстоит великолепно и потому благополучно».
«Эта буффонадная поездка, – пишет старый служака, – этот вояж, весьма схожий с путешествием Екатерины Великой по Новороссии, причем роль Потемкина, по предписанию из Петербурга, пришлось исполнить г. Шуману, заведующему переселением и землеустройством в Томской губернии,, дал мне последний толчок к тому, чтобы я бросил службу и издал настоящую брошюру».
Бедный благонамеренный чинуша: не вытерпел!
Вот картинка переселенческой сутолоки в момент наибольшего подъема переселенческой волны.
«Участки не готовы, дороги к ним не проведены, переселенческие пункты еще строятся… Начались самовольные заселения облюбованных переселенцами мест в лесных дачах, захваты оброчных статей, запасных участков, предназначавшихся когда-то под насаждение дворянского землевладения в Сибири и пр., а затем, конечно, началось выдворение самовольных засельщиков с тем рядом грустных и часто жестоких сцен, описывать которые было бы излишне». Переселенческие чиновники вынуждены «рвать по кусочкам устроенные чуть не вчера казенные лесные дачи». «Брали по кусочкам, брали то, что в первую голову попадало на глаза, – лишь бы поместить, лишь бы отвязаться от тех десятков изнуренных, истомленных лиц, которые торчат на переселенческом пункте, стоят часами в прихожей переселенческого управления, лезут неизвестно зачем целой гурьбой в губернское управление и вообще не оставляют в покое ни одного присутственного места».
Расхищаются и гибнут зря «многие сотни миллионов рублей». «Один из выводов, – пишет автор, – а именно необходимость передачи переселенческого дела в руки будущего сибирского земства невольно напрашивается сам собою». Наивный российский «честный» чиновник, он воображает, что такой «тришкин кафтан» можно заштопать… земством.
