Джозеф Инрайт - «Синано» - потопление японского секретного суперавианосца
Я принял решение оставаться в надводном положении и взять, как говорится, врага на пушку. Мы не будем погружаться, пока он не откроет по нас огонь. Если я увижу вспышки и всплески, то «Арчер-Фиш» повернет на 90 градусов в сторону и выстрелит тремя кормовыми торпедами по приближающемуся эсминцу. А после этого мы пойдем на погружение. Мы надеялись, что попадем торпедой в узкую и короткую носовую часть вражеского корабля. Многим американским подводным лодкам это удавалось. Не было смысла убегать от него в надводном положении. Авианосец продолжал бы уходить от нас, а эсминец вскоре все равно бы настиг нас. Ему потребуется всего несколько минут, чтобы разнести нас на куски.
Итак, мы продолжали идти прежним курсом. Я стоял с лейтенантом Эндрюсом на мостике, вцепившись руками в леера, а «Арчер-Фиш» неслась сквозь волны в направлении, параллельному курсу авианосца. А эсминец шел прямо на нас, как будто намереваясь протаранить нашу лодку.
Невероятно, но мой вахтенный офицер продолжал держаться уверенно и даже проявлял безразличие к приближающемуся к нам врагу. При этом он повторял:
«Мы должны это сделать, командир. Подводной лодке «Арчер-Фиш» нужна такая цель. Они не могут нас видеть. Я знаю это!» Когда он говорил, даже невозможное казалось возможным. Благослови его господь за его боевой дух, но я-то знал, что «Арчер-Фиш» была теперь так же невидима, как Эмпайр-Стейт-Билдинг в штате Айова. Надо было быть слепыми, чтобы не видеть нас. Судя по тому, как японский эсминец несся прямо на лодку, нас уже заметили. Мы смотрели во все глаза, как он шел полным ходом, чтобы отправить нас на океанское дно.
Я представил лица людей, которые следили за мною через открытый люк боевой рубки, и прежде всего лейтенанта Боша, энсина Кросби и старшины Карнахана. Они ждали моих команд, чтобы немедленно их исполнить. Приказ на погружение будет выполнять лейтенант Ром Казинс на центральном посту. Вахтенный офицер быстро спрыгнет в боевую рубку, а за ним последую и я, задраивая люк на мостик, в то время как «Арчер-Фиш» уже начнет погружение в бездну. Этот момент быстро приближался. Вражеский эсминец находился от нас в трех милях. Через несколько минут он будет рядом с нами. Но почему же он не открывает огонь? Я не мог понять этого. Хоть бы подал световой опознавательный сигнал.
- Будь наготове, Джон. Если он будет подходить ближе, быстро уходи вниз.
Это был потрясающий момент. Я ликовал, как ребенок, который сидит в головном вагончике детской железной дороги в Луна-парке. Такие моменты навсегда сохраняются в памяти.
Мы с Джоном стояли на мостике, крепко вцепившись, чтобы не оступиться, в скользкие от морских брызг леера. «Арчер-Фиш» неслась на предельной скорости по освещенной лунным светом водной поверхности. Вражеский корабль, казалось, весь напрягся, чтобы кинуться на нас. И тогда, далеко на расстоянии, прорезая тьму, авианосец вдруг начал подавать сигналы клотиком. Этот сигнал передавался в течение 10 секунд.
«Что за черт! - удивился я. - Никогда не видел, чтобы на боевом корабле включались ночью сигнальные огни…»
Через несколько секунд все снова погрузилось во тьму. Потом, через небольшой промежуток времени, в ночной темноте снова появились сигналы клотиковым огнем и длились 10 секунд. Затем опять темнота.
- Я думаю, он приказывает эсминцу открыть по нас огонь! - прокричал я вахтенному офицеру и снова стал ждать вспышек и всплесков. Но ничего не последовало.
- Он поворачивает от нас, командир! Он уходит от нас! - закричал лейтенант Эндрюс. - Будь я проклят, если это не так!
Я не верил своим глазам. Что же произошло? Авианосец послал световой сигнал, и почти одновременно с этим эсминец стал разворачиваться и уходить. Почему? На эсминце нас наверняка заметили. Он был всего в трех милях от нас и мог подойти вплотную к нам через несколько минут. Вместо этого эсминец повернул, так ничего и не предприняв, словно показывая нам кукиш. Не произведя ни единого выстрела!…
- Он меняет курс, Джон. Никакого сомнения. Посмотри на него. Он возвращается на свое место впереди авианосца. Что ты думаешь по этому поводу?
- Не могу понять, командир. Это японские корабли. Мы видели, как они выходили из Токийского залива. Они не могут быть вражескими. Может, они думают, что ради нас не стоит и пачкаться?
- Ничего более странного я в жизни не видел, - ответил я.
Вахтенный офицер сообщил подводникам, находившимся в боевой рубке, о действиях эсминца.
- Мы видим его на экране радиолокационной станции, - сказал энсин Кросби. - Трудно поверить, не говоря уже о том, чтобы понять все это.
- Не очень-то нападай на них, Гордон, - ответил с усмешкой лейтенант Боша. - Я думаю, что это был выдающийся ход командира эсминца. Парень по мне.
Прислушиваясь к болтовне снизу, я впервые с того момента, как эсминец устремился на нас, позволил себе расслабиться. Что же делать теперь? Мы снова оказались на исходной позиции. Я с облегчением увидел, как эсминец внезапно отказался от нападения, но наше решение идти прежним курсом тоже не дало нам никаких преимуществ, и мы не смогли приблизиться к авианосцу. В лучшем случае нас разделяло то же расстояние.
- Командир, авианосец меняет курс, - доложил лейтенант Бантинг через открытый люк. - Расстояние между нами увеличивается. Он изменил курс влево на 30 градусов. Его курс сейчас 180 градусов, на юг.
- Проклятье, а что же теперь, Джон?! - воскликнул я.
Часы показывали 23.02. Оставалось меньше часа до полуночи. И наступит другой день. Среда, 29 ноября 1944 года. Я размышлял о том, что нового принесет нам этот день. Бой? Смерть? Жизнь?
«Приказываю всем сигнальным занять свои места», - сказал я.
Я пристально всматривался в авианосец. Его силуэт изменился из-за перемены курса: он казался намного меньше и еле виднелся на горизонте. Эсминец то исчезал, то появлялся при ночном свете луны. Я прокричал вниз глазному старшине Карнахану:
- Старшина, попросите коммандера Бобчинского подняться на мостик!
Боб был наиболее способным и опытным офицером на борту, так как он много раз в начале войны бывал в боевых походах именно в этих водах. Сейчас я очень нуждался в его совете и помощи.
- Еле ноги унесли, а, капитан? - проговорил Боб, поднявшись наверх. Его глаза добродушно светились.
- Да уж, о таком только и писать домой! - засмеялся я. - Но что ты думаешь обо всем этом? Эсминец почти настигает нас. Мы уже готовимся к бою и погружению, а тут авианосец начинает передавать ему световые сигналы клотиковым огнем. Очень и очень странно… Дважды авианосец посылал световые сигналы продолжительностью десять секунд. Я думал, что он приказывает эсминцу открыть по нас огонь. Но вместо этого эсминец разворачивается, уходит и занимает свое место по курсу авианосца…
