Ольга Фомина - Иван Грозный. Жестокий правитель
Как видно из этой надписи, царь имел свою капеллу (станицу) – певцов, выделявшихся красотой пения. В храмах Александровой слободы, которая с 1564-го по 1572 год была его резиденцией, царь сам почти ежедневно читал и пел. В слободе заведена была целая музыкальная школа, а во главе ее стоял знаменитый распевщик Федор Крестьянин с учениками Иваном Носом и Стефаном Голышем. Все они были выходцами из Новгорода, славившегося своими певцами и распевщиками.
Царь не только любил хоровое пение и покровительствовал ему – известны и его собственные музыкальные произведения. Они сохранились в рукописи «Книга глаголемая Стихирарь месячный, иже есть Око дьячье», находящейся в собрании Троице-Сергиевой Лавры. В настоящее время – в составе Отдела рукописей Государственной библиотеки имени Ленина.
Стихирарь содержит два произведения с надписаниями: «Творение царя Иоанна деспота или владыки «российского» и «Творение царево».
Оба произведения Ивана IV – стихиры, то есть песнопения вечерни и утрени, первые слова которых заимствуются из текста псалмов, а в последующих, поэтически связанных с ними, развиваются определенные темы, прославляющие каких-либо святых или отдельные события.
Первое сочинение посвящено московскому митрополиту Петру. В истории Москвы как центра собирания раздробленной Руси он занимает особое, можно сказать, исключительное место. Став в 1299 году общерусским митрополитом, Петр со всей решительностью встал на сторону только начавшей возвышаться юной Москвы. Ее интересы он отстаивал и в соперничестве Москвы с Тверью, «старой и богатой», и перед золотоордынскими ханами. В 1325 году при Иване Калите Петр даже перенес церковную столицу Руси – митрополичью кафедру в Москву. Этим дальновидным с исторической точки зрения шагом Москве была оказана поистине неоценимая услуга. Благодарная память о митрополите Петре с тех пор бережно сохранялась в Московском государстве. Свою достойную лепту в «заступеника, иже всемо скорбнымо утешителя, благочестия реку, Землю Русскую веселяшу течении Петра, теплаго предстателя нашего и хранителя» ее внес и Иван Грозный. Историческая память, стремление высоко ценить и широка прославлять тех, кто потрудился на ниве «устроения державы российской», была неотъемлемой чертой царя, будь то его литературное или музыкальное творчество.
В этом плане характерен текст первой стихиры в честь московского святителя: «Кыми похвалеными венецы увяземо святителя иже плотию в Руси суща и духовно всем достизающа, иже чиста того любяще, веримо предстоятеля».
Теми же идеями исторической памяти проникнуто и второе из названных музыкальных творений царя – Стихира в честь Сретения иконы Владимирской Богоматери.
Событие, связанное с этим торжеством, было одним из самых решающих и драматических в истории Москвы. В июне 1395 года к стенам Москвы подошел грозный и непобедимый завоеватель Востока – Тамерлан или, как его называли на Руси, Темир-Аксак.
Положение столицы поднимающейся Руси казалось безнадежным. Но «гроза мира» Тамерлан вдруг стремительно покинул свои позиции. Это произошло 23 июня (старого стиля) – именно в тот день, когда в Москву из Владимира была принесена издревле почитавшаяся на Руси икона Богоматери Владимирской.
Историки до сих пор не могут точно определить причины столь неожиданного поведения непобедимого доселе полководца (называют чаще всего внутренние смуты в его войсках и государстве). Так или иначе, но в этом избавлении «светлокрасующегося града Москвы» люди того времени не могли не увидеть «заступление чудное Владычецы».
23 июня стало одним из дней празднования иконы Владимирской Богоматери, одним из «нарочито московских» и общерусских праздников. Способствовать прославлению такого торжества считал своим долгом Иван IV, «московский и всея Руси» государь. «Вострубите трубою песней во благонарочитом дни праздника нашего и тмы разрушение, и свету пришествие паче солнца восиявша», – призывает текст стихиры «всяко возрасто верных множество совокупленное».
Торжественно, словно поступь праздничного крестного хода звучат стихиры Ивана Грозного. Как это было свойственно древнерусской музыке того времени, они строго унисонны. Поют только мужские голоса. Но строгая «соборность» характера пения не рождает однообразия или звуковой бесцветности. Великолепно «опеваются», многократно повторяясь, отдельные звуки, создавая как бы ювелирную огранку особо значимым по смыслу словам или фразам.
Строгие и суровые, как сама эпоха, песнопения Ивана Грозного, вместе с тем, подлинно монументальны. «Беды и скорби, печали и распутия, реки и пустыни, рати, и цари и князья» (из предполагаемого канона Ивана Грозного Архангелу Михаилу) вместе с молитвою о всей Руси, «благодарственной радостью о ней» (из стихиры Владимирской иконе) звучат в этих необыкновенных творениях древнерусской музыкальной культуры.
Сближение с Западом при Иоанне IV не могло остаться без того, чтоб приезжавшие в Россию иностранцы не беседовали с русскими и не вносили господствовавшего тогда на западе духа религиозных умствований и прений.
Осенью 1553 года открылся собор по делу Матвея Башкина и его сообщников. Еретикам было предъявлен ряд обвинений: отрицание святой соборной апостольской церкви, отвержение поклонения иконам, отрицания силы покаяния, пренебрежительное отношение к постановлениям вселенских соборов и пр. Летопись сообщает: «И царь и митрополит велели его, изымав, истязати о сих; он же христиана себя исповеда, скры в собе вражию прелесть, сатанино еретичество, мняше бо безумьный от Всевидящего Ока укрытися».
Наиболее значимы отношения царя с митрополитом Макарием и его реформами, митрополитом Филиппом, протопопом Сильвестром, а также соборы, состоявшиеся в то время, – они нашли свое отражение в деятельности Стоглавого собора.
Одним из проявлений глубокой религиозности Ивана IV были его значительные по размеру вклады в различные монастыри. Многочисленные пожертвования на помин душ людей, убитых по указу самого государя (синодик опальных), не имеют аналогов не только в российской, но и в европейской истории. Но вместе с тем казни православных священников и монахов, грабежи и уничтожение церквей свидетельствуют об отклонении царя от веры.
В конце XX века часть церковных и околоцерковных кругов обсуждала вопрос о канонизации Грозного. Эта идея встретила категорическое осуждение церковного священноначалия и патриарха, указавших на историческую несостоятельность реабилитации Грозного, на его преступления перед церковью (убийства святых), а также отвергших утверждения о его народном почитании.
