Роджер Мэнвэлл - Генрих Гиммлер
Тем не менее, Гитлер чувствовал, что Гиммлера стоит выдвигать как дипломата; до этого его посылали в Италию в 1936 и 1937 годах с визитами доброй воли, и каждый раз он брал с собой Гейдриха. Были установлены дружеские отношения с Боччини, министром полиции правительства Муссолини, и с самим Муссолини, который лично встретился с Гейдрихом, когда Гиммлер заболел во время второго визита.
С 1938 года Гиммлер использовал против Министерства иностранных дел и верховного командования ту же стратегию, с помощью которой подорвал власть Геринга над полицией. Он поддерживал дружеские отношения с Риббентропом, одновременно вторгаясь в обязанности Министерства иностранных дел, или передавал копии документов за рубеж через шпионов СД. После разговоров с Гитлером, в которых упоминалось о том, что западные силы могут использовать Северную Африку для контрнаступления на Европу, самый умный агент разведки из штата Гейдриха — Шелленберг — осенью 1938 года был послан в Западную Африку с рискованной миссией шпионить за портами. В январе следующего года Гиммлер сделал доклад перед своим штабом о собственных беседах с японским послом относительно договора, который укрепил бы Тройственный пакт, и предпринимаемых Японией попыток подослать агентов в Россию для убийства Сталина. В мае 1939 Чиано сообщал о том, что Гиммлер советовал Италии установить в Хорватии протекторат — политику, противоположную политике Риббентропа, желавшего оставить Югославию нетронутой. В следующем месяце Гитлер поручил Гиммлеру сложную задачу вести переговоры с итальянским послом Бернардо Аттолико о переселении тирольских немцев в Германию. Это было первое из массовых передвижений населения на расовой почве, которое было так созвучно этническим чувствам Гиммлера.
Амбиции Гиммлера, касающиеся Чехословакии, привели к тому, что в 1938 году они с Гейдрихом создали диверсионно-десантный отряд СД, который должен был следовать за германской армией, чтобы «обеспечить безопасность политической жизни и национальной экономики». Гиммлер также надеялся получить контроль над корпусом ополчения, который, как справедливо полагал Браухич, имел отношение к армии. За 4 дня до Мюнхенского договора, когда вторжение в Чехословакию казалось уже решенным делом, Гиммлер сообщил Генлейну, предводителю корпуса ополчения, что он поступает под его личное командование, а также подтянул к границе шесть батальонов охраны из отрядов «Мертвая голова» без санкции верховного командования, которое отменило его приказы Генлейну и дало инструкции о том, что солдат СС должны контролировать военные. Приказ заканчивался так: «Все дальнейшие меры должны согласовываться между верховным главнокомандующим армии и рейхсфюрером СС».
Мюнхенский договор, заключенный 30 сентября 1938 года, разрешил эту ситуацию, казавшуюся безвыходной. Гитлер, как обычно, не очень огорчился, узнав, что Гиммлер пытается расстроить планы армии; это отвечало его инстинкту самосохранения. Фактически, не далее, как 17 августа, он издал декрет о том, что особые вооруженные силы Гиммлера, будущие Ваффен СС, являются исключительно войсками партии под командованием Гиммлера и не подлежат контролю со стороны армии или полиции. 26 августа Гиммлер был среди лиц, сопровождавших Гитлера при осмотре западных укреплений. Возможно, эти знаки внимания и привели к тому, что Гиммлер превысил свои полномочия. Ожидалось, что если кампания против Чехословакии перерастет во вторжение, его роль будет заключаться в провоцировании инцидентов на границе и установлении полицейского контроля над территорией сразу после ввода в страну армии. Его планам, однако, не суждено было осуществиться. По свидетельству Чиано, тонкий наблюдатель, Гиммлер был «в отчаянии оттого, что было достигнуто соглашение, и война, казалось, предотвращена». Но Гитлер решил четко разделить командование СС и армии. К сентябрю 1939 года Гиммлер получил 18 000 человек, имеющих военную подготовку (в 1940 году эти силы были названы Ваффен СС) в дополнение к отрядам «Мертвая голова» и различным ответвлениям СС и гестапо.
Гиммлер заразился военной лихорадкой от Гитлера и объединился с Риббентропом с целью убедить фюрера любой ценой завоевать Европу. Геринг и верховное командование вели двойную игру, потакая Гитлеру спешными приготовлениями к войне, и в то же время делая все, что было в их силах, чтобы отложить начало военных действий. Что касается Геринга, то он параллельно вел переговоры и о войне, и о мире, прекрасно зная, что Германия плохо подготовлена к военным кампаниям, которые могут развернуться на Восточном и Западном фронтах. Для Гиммлера, чье военное чутье было так же незначительно, как и его знание стратегии, война была просто средством утверждения расового превосходства, и у него не было сомнений в ее исходе. Сэр Невиль Гендерсон, британский посол в Берлине, писал, что в сентябре 1938 года, так же как и в августе 1939, Риббентроп и Гиммлер были главными помощниками Гитлера в развязывании войны. По свидетельству Гендерсона, действия Гитлера часто были вызваны сфабрикованными ими ситуациями, которые, по их расчетам, могли подтолкнуть фюрера к развязыванию войны[51]. Лорд Галифакс подтвердил это мнение в отчете, написанном в январе 1939 года для представления Рузвельту и французскому правительству. Гердлер, один из самых выдающихся деятелей немецкого Сопротивления, в своих письмах в Мюнхен также связывает имена Риббентропа и Гиммлера, называя их главными агентами, вынуждающими Гитлера к войне. Не удивительно, что Гиммлер сопровождал Гитлера и Риббентропа в Прагу 15 марта после страшных событий, происходивших ночью в берлинской рейхсканцелярии, когда Гитлер, Риббентроп и Геринг заставили престарелого чешского президента, у которого случился сердечный приступ, подписать капитуляцию и смириться со страшным вторжением Германии. Гиммлер сделал Карла Германа Франка, предводителя корпуса ополчения и госсекретаря при новом немецком протекторе, фон Нойрате, шефом полиции и СС. Франк, номинально являвшийся подчиненным Нойрата, на практике подчинялся только Гиммлеру. Таким образом, администрацией Чехословакии управляли из Берлина, и в стране снова начались аресты.
В июне Гиммлер участвовал в важном собрании Совета обороны рейха, на котором присутствовали высшие чины военной и гражданской администрации. Председателем был Геринг, а темой собрания была подготовка к надвигающейся войне. Гиммлер ручался, что узники его лагерей принесут пользу на военных работах.
Операцию, представлявшую собой первоначальный вклад Гиммлера в гитлеровский план нападения на Польшу, назвали в его честь. По иронии судьбы операция «Гиммлер» должна была стать актом жестокого и отвратительного обмана. Основной план провоцирования инцидентов на границе для того, чтобы иметь подходящий повод для вторжения, созрел в голове Гиммлера, когда он собирался принять участие в наступлении на Чехословакию, но на этот раз его хитрости не понадобились. В случае с Польшей нужно было нечто большее, и ответственным за операцию назначили Генриха Мюллера, возглавлявшего гестапо. Частью плана было то, что отряду заключенных концлагерей, одетых в польскую форму, выдадут смертельное лекарство, а они впрыснут его себе в нужный момент и какое-то время будут находиться на грани жизни и смерти. Жертвы выступали в плане под кодовым названием «консервы». Их тела будут сфотографированы для публикации и показаны представителям прессы, сопровождающим немецкую армию.
