Жан-Луи Тьерио - Штауффенберг. Герой операции «Валькирия»
Весь мир затаил дыхание. Штауффенберг вместе с 1-й кавалерийской дивизией был в состоянии повышенной готовности. И старался решить все проблемы, которые вставали перед готовой выступить дивизией. Он весьма критически высказывался о режиме в повседневных разговорах со своим приятелем, сыном бывшего военного министра, капитаном фон Бломбергом, с которым они вместе снимали дом. Но в то же самое время он был охвачен воодушевлением. Ему вскоре суждено было пройти боевое крещение, единственное испытание, которое позволяет человеку узнать, из какого он сделан металла. 9 сентября он написал Францу Мехнерту, что надеется, что маневры перерастут в войну. Охваченный заботами, он, в отличие от большинства офицеров, не стал запираться в своем кабинете, а старался последовательно решать проблемы с замечательным хладнокровием, будь то переговоры о приобретении упряжных лошадей или реквизиции телег. Дверь его кабинета всегда была открыта. Туда мог свободно зайти любой офицер, чтобы о чем-нибудь переговорить или выкурить сигару из неисчерпаемых запасов Клауса. Он был очень популярен и, если верить адъютанту лейтенанту Вернеру Реерингу, «он сделал больше, чем мы все, для укрепления боевой мощи нашей дивизии».
9 сентября дивизия начала движение. 23 сентября она была уже на германо-чешской границе, где вошла в состав 16-го армейского корпуса. К 27 сентября она должна была развернуться в боевые порядки. 29 сентября ее усилили танковыми частями. Находясь на полевом командном пункте, Штауффенберг с удовлетворением констатировал, что его соединение пересекло страну с запада на восток без ощутимых потерь в ходе марша. Все войска затаили дыхание в ожидании приказа. 29 сентября в 7 часов утра пришла нежданная новость. В Мюнхене было подписано некое соглашение. Западные державы бесстыдно согласились на раздел Чехословакии, передав немцам четырехугольник Богемии со всеми находившимися там оборонительными укреплениями. Посредничество Муссолини принесло свои плоды, трусость Чемберлена и Даладье сделала все остальное. Британский премьер-министр мог сказать: «Это означает мир для нашего времени». Даладье без устали повторял слова о своем «глубоком удовлетворении», а Черчилль понапрасну возмущался: «У вас был выбор между позором и войной. Вы выбрали позор, но получите войну». Но пока это был триумф Гитлера. В полевом журнале дивизии есть запись: «Подписан Мюнхенский договор. Мнение штаба. Опасность войны окончательно исчезла. Напряжение последних дней спало. Со дня на день ожидается вступление в Богемию». Накопленная энергия моментально спала, вызвав некоторое недовольство в войсках. У Штауффенберга не было времени на душевные порывы. Ему надо было готовиться к мирной оккупации Судетской области.
4 октября 1938 года передовые подразделения дивизии пересекли границу в Франконии неподалеку от Миза. Трудностей у Штауффенберга было выше головы. Страна была бедной, гористой, поросшей лесами. Ему надо было кормить более 10 000 человек. Реквизировать особенно было нечего, поскольку до немцев по этим местам прошла чешская армия. Он весь был в заботах по обеспечению питания и расквартированию войск. Не хватало горючего. Когда его находили, надо было переливать канистрами в баки бронетехники. Клаус превратился в каптенармуса и военного закупщика. Он проявлял активность по всем направлениям. А также проявлял большую человечность, которая была характерной для него во время всех боевых действий с его участием. Он строго боролся против грабежей местного населения. Солдаты, застигнутые за этим занятием, по его настоянию отдавались под военный трибунал. Он также запрещал военным его дивизии закупать товары за бесценок. Курс марки был скандально завышенным, и он считал эти сделки аморальными. Он неоднократно вынуждал возвращать товар, приобретенный на этих условиях. Как только мог, он предотвращал «этнические чистки». Приведя экономические обоснования, он убедил штаб отказаться от выселения 4000 чехов из района Карловых Вар.
10 октября все его усилия были вознаграждены. Дивизия триумфально вступила в город Миз, где ее восторженно приветствовала толпа судетских немцев. На броню танков летели цветы и конфетти. Улицы были увешаны флагами со свастикой. На балконах были прикреплены плакаты, где готическим шрифтом приветствовались прибывшие войска: «Фюрер, благодарим тебя», «Приветствуем вас, германские братья». На площади перед ратушей войска встречали мэр и городской совет. День закончился памятным факельным шествием и немецкими песнями. Штауффенберг испытывал счастье победителя, которое к тому же не омрачалось скорбью по погибшим товарищам по оружию. 17 октября дивизия возвратилась в место своей постоянной дислокации в Вуппертале. Он был отмечен в приказе по дивизии. По возвращении он сказал Нине: «Какое это счастье — вновь держать в руках меч!» Уже были забыты унижения Версальского мира, стоявший на коленях и стонущий от тяжести репараций рейх.
Спустя несколько недель Штауффенберг узнал от своего друга Фридриха Дитлофа фон дер Шуленбурга о планах заговора с целью свержения Гитлера. Эти планы шли от самых высокопоставленных руководителей армии, обеспокоенных возможностью начала войны против Англии, что вынудило бы Германию вести войну на два фронта. Случай с Чехословакией стал детонатором. Все вспоминали о желании фюрера начать военные действия не позднее 1 октября. После отказа Гитлера выслушать возражения, в августе 1938 года, начальник штаба Браухича генерал Бек и начальник штаба абвера[62] полковник Остер решили, что затягивать больше не стоит. Была создана обширная сеть заговорщиков, желавших остановить «бесноватого», пока страна не оказалась втянутой в войну. После вынужденной отставки Бека, случившейся 18 августа, его преемник генерал Гальдер согласился принять участие в заговоре. Он был готов на все, чтобы только нейтрализовать «буйного преступника, кровопийцу». Для этого надо было обезвредить личную охрану диктатора — полк СС «Адольф Гитлер» и захватить органы управления государством. Он поставил командующему Берлинским округом генералу фон Вицлебену задачу арестовать фюрера, чтобы затем судить его. Надежда была на то, что население смирится со свершившимся фактом. Участники заговора были довольно многочисленны. Советник Верховного суда рейха Ганс фон Дохнаний тайно собрал обвинительное досье. Берлинская полиция была вовлечена в заговор в лице полицай-президента графа Хельдорфа и его заместителя Фридриха фон Шуленберга. Политическое решение должен был найти Карл Фридрих Герделер, бывший бургомистр Лейпцига от консервативно-христианской партии, ушедший со своего поста после решения нацистов демонтировать памятник Мендельсону по причине его еврейского происхождения. Рассматривались и другие варианты действий: убийство Гитлера в рейхсканцелярии бывшим руководителем «Стального шлема» Фридрихом Вильгельмом Хайнцем или его помещение в психиатрическое отделение берлинской больницы «Шарите». Для того чтобы добиться как можно более широкого представительства в заговоре и избежать обвинений в том, что он готовился лишь горсткой обиженных аристократов, были налажены тесные контакты с бывшими руководителями-социалистами, такими как влиятельный профсоюзный деятель Вильгельм Лешнер и бывший депутат рейхстага от СПД Юлиус Лебер. Никогда до этого судьба Гитлера не была в такой опасности. Представительной группе генералов, высокопоставленных чиновников и политических деятелей, опекаемых Остером, человеком из тайных служб, поднаторевшим в подпольных действиях, вполне могла улыбнуться удача. Тем более что режим еще не мог похвастаться ни одним военным успехом.
