Василий Гладков - Десант на Эльтиген
Батареи Спахова и Магденко часто вели контрбатарёйную борьбу с 155-миллиметровыми орудиями противника на мысу Токил, которые надоедали десантникам своим нудным изнурительным огнем.
Обе батареи входили в 167-й отдельный дивизион береговой артиллерии, вооруженный пушками, снятыми с крейсера "Коминтерн" в августе 1942 года. Корабельные орудия в руках корабельных комендоров отлично воевали и на суше! Мне часто приходилось передавать телеграммы на имя командующего береговой артиллерией полковника М. С. Малахова с просьбой объявить артиллеристам благодарность за точную стрельбу.
Весь день 3 ноября плацдарм был в дыму и огне. Горели дзоты, дома, трава, а люди десанта делали свое солдатское дело, и делали его хорошо.
К концу дня, когда отбивалась девятнадцатая атака, у всех на глазах штурмовик "Ильюшин-2" таранил немецкий самолет. "Мессершмитт-110" шел бомбить высоту, где самоотверженно оборонялась рота Клинковского. Наш штурмовик бросился ему прямо в лоб. Мы не могли отвести от него взоров. Машины слились в один огненный клубок и упали на берег.
Армейская газета "Знамя Родины" рассказала, кто совершил этот подвиг товарищеской выручки в бою, отдал жизнь за нас, десантников Эльтигена. Их было двое, летчиков Черноморского флота: командир эскадрильи Борис Воловодов и бортстрелок Василий Быков, парторг эскадрильи. Один - из грозненских железнодорожников, по комсомольской путевке обучавшийся перед войной в аэроклубе, другой - ивановский текстильщик. Орлята рабочего класса России!
Газета писала о том, как по целеуказанию с нашего КП Воловодов повел свое звено штурмовать рвущиеся к плацдарму немецкие части.
- С ходу атакуем танки! За мной! - слышали команду ведущего летчики звена Бурлаченко и Семенов.
Самолеты прорвались сквозь зенитный огонь. Уже горит первый зажженный Воловодовым танк.
Семенов и Бурлаченко зажигают второй.
- Молодцы! - передал по радио Воловодов.
Когда машины снова развернулись, летчики увидели большую группу фашистских самолетов. Вот он - враг, несущий смерть отважным десантникам. Впереди тяжелый "Мессершмитт-110". Самолет Воловодова ринулся ему навстречу. Ведомые больше не слышали сигналов командира.
Героизм черноморского летчика вдохновил пехотинцев. Они, как один, поднялись в контратаку. К вечеру мы восстановили свои позиции. Эльтиген дымился. Эльтиген был в крови. Но Эльтиген жил, боролся, был готов к новой борьбе.
- Нашла коса на камень, - сказал Бушин, восстанавливая на карте позиции полков, потерянные и отвоеванные вновь.
- Если уж наш начальник штаба стал мыслить метафорами, значит, день прошел хорошо! - усмехнулся Копылов.
Пленные взятые 3 ноября, показывали, что офицеры им говорили: "Десант красных ослабел, сегодня его одним ударом сбросим в море". Иначе и не могло рассуждать командование противника. Фашисты видели, что прошло трое суток, а на эльтигенский плацдарм не высажено новых крупных сил. После 70-часового пребывания под огнем большой плотности, под ударами танков и авиации десант, по мнению гитлеровцев, не может удержать плацдарм. Чтобы быстрее разделаться с ним, противник собрал значительные силы и бросил их в бой хорошо рассчитанным двойным ударом. Но когда утро не принесло успеха, фашисты потеряли голову. Немецкое командование словно ослепло от ярости: беспорядочно тыкало кулаком то туда, то сюда. В какой-то мере это помогло десанту выдержать натиск.
Противник понес большие потери, но цели не добился. Конечно, и мы понесли значительный урон. Только раненых насчитывалось свыше тысячи. В поселке не осталось ни одного целого дома, ни одного клочка земли, не изрытого снарядами и авиабомбами. И все-таки наш небольшой плацдарм - три километра по фронту, полтора в глубину - жил и боролся. Его обороняли люди, крепкие духом и дисциплиной. Ими руководили такие опытные офицеры, как полковники Ивакин и Новиков, подполковники Челов и Блбулян, майоры Ковешников и Клинковский, капитан Беляков.
В той тяжелой обстановке, в какой оказался наш десант, не раз вспоминались сказанное Михаилом Васильевичем Фрунзе слова: "Мы должны иметь во главе наших частей людей, обладающих достаточной самостоятельностью, твердостью, инициативностью и ответственностью. Нам нужно иметь такой командный состав, который не растерялся бы ни при какой обстановке, который мог бы быстро принять соответствующее решение, неся ответственность за все его последствия, и твердо провести его в жизнь".
Такие офицеры были в нашей славной Новороссийской дивизии. Семь лет я имел честь командовать ею и всегда с гордостью вспоминаю ее золотых людей, ее солдат и офицеров.
В ночь на 4 ноября противник организовал радиопередачу для нашего десанта. Немцы вынесли в окопы переднего края мощную установку. Гитлеровский пропагандист орал на весь Эльтиген: "Солдаты Новороссийской дивизии и морской пехоты! Вас бросили... никакой помощи вам не дадут... вы обречены на гибель... сдавайтесь".
- Три дня долбили, а теперь начали уговаривать! - усмехнулся Копылов. Насолил им десант...
- Именно так и нужно объяснить эту передачу бойцам.
- Не пойму я немцев, - продолжал Копылов.- Ведь третий год воюют и совершенно не знают нашего солдата.
- А этого им не дано. Не по фашистским это мозгам.
- Все-таки нужно быть абсолютным идиотом, чтобы устроить сегодня такую передачу на плацдарм. Люди отбили девятнадцать атак, а им кричат "сдавайтесь!". Тьфу!..
Мы решили в течение ночи провести беседы во всех подразделениях. Прежде всего связались по радио с командиром десантного корпуса, доложили обстановку на плацдарме и тут же получили от него сообщение: нынче будет действовать сосед. После этого быстро собрали командиров частей и политических работников, порадовали их доброй вестью. Я сказал товарищам, что, судя по показаниям пленных, противник не сможет завтра атаковать Эльтиген с прежней энергией. Десант основательно потрепал фашистов, поэтому они и начали радиообработку.
- Делают хорошую мину при плохой игре! - сказал Модин.
- У инженера всё мины на уме! - в тон ему откликнулся Блбулян.
Офицеры засмеялись.
Копылов подхватил шутку для серьезного разговора, сказав командирам, что фашистская сволочь действительно поставила "пропагандистскую мину". Может быть, подорвется на ней чья-либо слабая душа? А мы в такой сложной обстановке за каждую душу в ответе. Поэтому никто из нас не может просто отмахнуться от подлой радиопередачи.
Резкий треск пулеметных очередей оборвал разговор. Стреляли на берегу, в нашем "глубоком тылу".
Пользуясь темнотой, к Эльтигену подошли немецкие катера. Рассчитывали, что их примут за своих. Два катера успели высадить солдат.
