Ян Стрюйс - Путешествие по России голландца Стрюйса
Глава четырнадцатая
Возвращение Разина на родину, куда следуют за ним Москвитяне. При требовании возвратить последних он издевается (над воеводами), увлекает матросов флота, посланного для его поимки. — Его гордость и наглость. — Послы его к Персидскому двору брошены собакам. — Счастливый исход его военной хитрости. — О городе, переданном ему посредством измены.
Разин и его шайка, оправившись от перенесенных во время бунта бедствий, томились столь долгим отдыхом и вздумали возвратиться на берега Дона, где Разин, пользуясь большим влиянием, должен был собрать новые силы. Во время пребывания в Астрахани он жил так, что расположил в свою пользу самых безучастных. Так как у него не было недостатка в деньгах, то он употребил их для того, чтобы привлечь на свою сторону многих старшин, officiers, которые последовали за ним на родину, retraite. Большая часть простого народа и солдат, теснившихся толпами вокруг него, когда он показывался на улицах и нередко бросал горстями червонцы, питала к нему сильную любовь, а многие перешли к нему, поклявшись в верности и в том, что не покинут его никогда. И вот, без ведома воеводы, под сильным прикрытием, выехал он из Астрахани. Это удаление поразило верных подданных царя, так как для них не оставалось сомнения, что он ушел с целью производить новые опустошения и кровопролития. Зло было слишком велико, и воевода счел нужным предупредить его, запугав главу мятежников. Он отправил к нему капитана Ведероса, Vvederos [197]. Сей последний, представив ему прежде всего великую опасность, которой он подвергал себя без причины, так как, после помилования, избавился от всякой неприятности; что по дружбе советует ему возвратиться; если же оставит (увещание) в пренебрежении и последует своему замыслу, то от него потребуют возврата подданных царя, а в случае сопротивления он лишится милости, и пусть не надеется больше пощады. После этих слов Разин, страшно взбешенный, спросил капитана, как он дерзнул принять такое поручение; подумал ли он об опасности, которой подвергается, да известен ли ему характер Разина? По мере того как он говорил, все сильнее распалялся гневом и чуть было не изрубил капитана, но к счастью сего последнего, излил свой гнев в проклятиях. Да смеешь ли ты, продолжал он, делать мне такое для моей славы позорное и для друзей пагубное предложение? Думаешь ли ты, что я так подл, что пожертвую ими гневу того, кто тебя послал? Если ты так думаешь, то на чем основываешь свое низкое мнение? Что я сделал недостойного своему званию и достоинству? Ты не отвечаешь? Молчишь? Что? Хватило наглости явиться ко мне с твоими странными советами, а нет духу отвечать мне? Ступай, несчастный, я милую тебя из жалости. Возвратись к своему господину и скажи ему, что я не думаю ни о нем, ни о царе. Он советует мне отослать к нему моих друзей! Скажи ему, что вот мой замысел: он увидит меня раньше, нежели думает, и что я скоро приду наказать его за дерзость. Впрочем, ты можешь ему дать следующий ответ, который лучше, нежели его предложение: «Я князь рожденный свободным и независимым; власть воеводы слабее моей. Наверное он не знает об этом, а для того, чтоб поведать ему о том, я и приготовляюсь навестить его» [198]. Говорил он при этом еще много, но окончания речи капитан ждал с крайним нетерпением, каждую минуту опасаясь, что Разин переменит мнение и не даст ему возможности возвратиться восвояси. Набравшись смертного страха, он получил, наконец, позволение возвратиться, которым он немедленно воспользовался с поспешностью, на какую лишь способен испуганный человек.
После ответа Разина воевода был на стороже и придумывал средства обуздывать его наглость. Едва успел он подумать об этом, как явился флот, состоящий из 80 судов. Сначала не верили, чтобы это был флот Разина, так как у него было мало времени снарядить его; но скоро убедились, что это был именно он и, судя по виду (флота), можно было думать, что у него нет намерения возвратиться, ничего не совершив. Весь экипаж был в полном порядке, а каждая лодка была снабжена камнеметными мортирами и хорошими воинами, жаждущими добычи и с нетерпением ищущими удобного случая для выполнения своего замысла. Между тем начальник их не позволил им сделать ни одного нападения на неприятеля с единственной целью узнать положение дел в Астрахани. С своей стороны воевода ожидал судов, посланных ему царем, без чего не решался что либо предпринять. Между тем Разин через своих шпионов узнал обо всем, что делалось, и так расположил умы в свою пользу, что нисколько не боялся приготовлений, предпринимаемых против него. Когда ожидаемые суда приплыли, воевода, с полной уверенностью послал их против неприятеля, который вовсе не испугался их, а выразил удовольствие. В Астрахани воображали, что одной тени этого флота было достаточно обратить его в бегство, или тотчас же погубить, если б он дерзнул выждать его. В самом деле царский флот состоял из гораздо большего числа судов, нежели у Разина, да на них было 6,000 хороших воинов, которые, без сомнения, разбили бы его, если бы дело дошло до боя; но находчивый Разин прибегнул к хитрости, которая удалась ему. В его шайке было множество преданных ему Москвитян, которым он предложил пробраться к врагам и обещать им все, чего они пожелают, лишь бы они приняли его сторону. Так как те искали только случая оказать ему одолжение, то бросились туда, куда он посылал их, и подкупили воинов, которые изрубили старших начальников и предали ему остальных вместе с судами. Новый властелин принял их необыкновенно ласково; велел им выдать жалованье за два месяца вперед и произнес пред ними такую речь. «Наконец, друзья, вы свободны, а ваш поступок избавляет вас от притеснений господ, du jong des tyrans. Их мучения так жестоки и тяжки, что нужно удивляться, как вы столь долго переносили и не тяготились ими. Но правосудие Господне избавило вас от них: Его тронули ваши слезы. Он послал вам освободителя, избавившего вас от гнета, под которым вы стонали; он будет любить вас, как детей своих, и заботиться о вас, как отец. В благодарность за это я прошу у вас только искренней любви, непреклонной верности и непоколебимой твердости против коварства ваших врагов. Бог отдал вас под мое покровительство для того, чтоб уничтожить их. Помогите моим усилиям и верьте в (счастливое) окончание начатого». После этих слов Москвитяне, тронутые его щедростью, поклялись ему в том, что готовы следовать за ним всюду, что усердно и вечно будут служить и на самом деле докажут ему, каких слуг он приобрел. Слова эти сопровождались одобрением, applaudiss-mens, всего войска и общим криком: «Да здравствует князь, да здравствует наш отец! Да поможет ему Бог уничтожить всех мучителей».