Игорь Тимофеев - ИБН БАТТУТА(ЖЗЛ-364)
В течение трех дней после жертвоприношения паломники совершают обряд «побивания шайтанов». По обычаю каждый из паломников должен кинуть в «дьявольские столбы» от сорока девяти до семидесяти камней.
После этого паломники спускаются в Мекку, где совершают последний, прощальный обход Каабы, и, повязав голову зеленым тюрбаном, покидают священный город.
Мекка быстро пустеет. Один за другим уходят из ее предместий караваны, и уже через несколько дней после окончания хаджа жизнь в городе возвращается в свое обычное русло. Кроме местных жителей, которых не более двух тысяч, в Мекке проживает некоторое число благочестивых богомольцев из разных стран. Их называют муджавирами, что означает «соседи аллаха». Кое-кто из них задерживается в священном городе на месяц-два, другие живут здесь годами, ежедневно исполняя по пять молитв, каждая из которых стоит тысячи.
Ибн Баттута живет в доме, стоящем неподалеку от западной стены Заповедной мечети. Окна его комнаты выходят прямо на Врата Авраама, у которых даже в обычные дни толпятся верующие, совершающие так называемое малое паломничество - умра. Балкончики минаретов западной стены находятся вровень с окнами; от пения муэдзинов, призывающих к молитве, подрагивают тонкие шелковые занавески, прикрывающие оконный проем. Внизу по каменным плитам невозмутимо прогуливаются ленивые откормленные голуби. Их здесь тысячи, и они чувствуют себя в полной безопасности, ибо в Мекке никому не придет в голову поднять руку на любимую птицу пророка.
Ибн Баттута живет впечатлениями хаджа. Часами бродит он вдоль опустевших лавчонок экзотического рынка москательщиков, вдыхая острые запахи пряностей и благовоний, привезенных сюда из Индии и сказочной страны Син. Кого только не видел он за эти несколько дней и чего только не наслышался, сидя на камешке у шатра в ту памятную ночь в канун «стояния» в долине Арафат! Сухощавые маленькие йеменцы, опоясанные куском материи, длинноволосые индусы с Малабарского побережья, смуглые, с заплетенными бородами; желтолицые скуластые паломники из Сарая, странно коверкающие арабские слова; рослые мускулистые африканцы с курчавыми волосами, весело поблескивающие жемчужинами ослепительно белых зубов. Многое о диковинных странах молодой магрибинец знал из книг великих мусульманских путешественников - Табари, Масуди, Ибн Джубейра. Когда ночами при свете свечи перелистывал он страницы фолиантов, описываемые в них страны и климаты казались ему почти нереальными в своей непреодолимой отстраненности от хорошо знакомого, привычного и понятного мира. Здесь, в Мекке, он лицом к лицу столкнулся с чужой, незнакомой, волнующей жизнью, ощутил ее живое неподдельное дыхание - и это, очевидно, в значительной мере предопределило его решение посетить все без исключения страны, в которых люди поклоняются аллаху и его наместнику на земле. Не забывал Ибн Баттута и широко распространенную в средние века поговорку: «Кто отправляется в путешествие ради знаний, тому бог облегчит дорогу в рай».
Паломничество окончено. Двадцатичетырехлетний шейх получает право пожизненно носить почетное звание хаджи. Позади не одна сотня фарсахов, но это лишь толика того, что суждено пройти ему по дорогам мира, И уже не паломником, а пытливым землепроходцем, ведомым благороднейшей человеческой страстью к познанию - ненасытному и неустанному проникновению в суть явлений и вещей.
Паломничество окончено. Странствия начались,
Глава пятая
«Двадцатого дня месяца эуль-хиджжа, - сообщает Ибн Баттута, - я вышел из Мекки с иракским караван-хаджи Бахлаваном Мухаммедом. Он был родом из Мосула и принял па себя обязанности эмира паломников после смерти шейха Шихаб ад-дина Каландара. Шихаб ад-дин был благочестивым шейхом и пользовался огромным уважением своего султана; он брил бороду и брови на манер странствующих дервишей. Когда я покинул Мекку, да возвеличит ее всевышний, в компании с вышеупомянутым эмиром Бахлаваном, он дал мне денег взаймы на путешествие до Багдада и выделил место в караване рядом с собой. Мы вышли в путь после прощального тавафа с караваном иракцев, хорасанцев и персов. Их было бесчисленное множество, и от их шага земля вздымалась волнами; они двигались, как движутся скученные облака, и тот из них, кто по нужде выходил из колонны, не имея ориентира, чтобы определить свое местоположение в ней, терялся из-за столпотворения людей. В караване было много верблюдов с провиантом для благотворительных целей и верблюдов, нагруженных лекарствами, напитками и сахаром для больных. Во время остановок готовилась пища в больших медных котлах, называемых дусутами, и ею кормили путников и тех, у кого не было с собой провизии. Были в караване и верблюды, предназначенные для перевозки тех, кто был не в силах идти. И все эти услуги были от щедрот султана Абу Сайда…» Путь к южным границам Ирака лежит через каменистое, изрытое глубокими вадями плоскогорье Неджд. Огромный караван движется медленно, часто останавливается у источников, где пополняет запасы воды и продовольствия. На стоянках путников встречают бедуины; тут же возникают импровизированные торжища, где богатые паломники на серебряные дирхемы и золотые динары приобретают верблюдов, овец, свежее молоко. По обычаю, на пути к Мекке иракские караваны оставляют в условленном местечке кое-какие запасы продовольствия, и теперь, возвращаясь назад, делают там длительную остановку, собирают занесенные песком тюки, грузят их на верблюдов. Колонна идет по строго означенному маршруту и каждые два-три дня выходит к каменным резервуарам, наполненным дождевой водой. В некоторых из них вода уже успела высохнуть, другие, более глубокие, еще хранят драгоценную влагу, и, чтобы наполнить бурдюки и кувшины, приходится спускаться вниз по истертым тысячами ног каменным ступеням.
Ибн Баттута подробно перечисляет все источники воды. Благодаря удивительной цепкости памяти его описание караванного пути из Хиджаза в Месопотамию становится своеобразной лоцией пустыни, содержащей наряду с практическими ориентирами и приметами любопытные комментарии культурного характера, свидетельствующие о широкой начитанности молодого танжерца. Так, упоминая о неприметном местечке аль-Аджфар, Ибн Баттута мимоходом отмечает, что именно с ним связана романтическая история любви поэта Джамиля и бедуинской девушки Бусейны.
Без памяти влюбленный в Бусейну Джамиль посвятил ей множество проникновенных поэм и этим нарушил бедуинскую традицию, считавшую непристойным описание в стихах девушки из своего племени. Бедуинское общество осудило безрассудного поэта, и вопреки его настойчивому сватовству Бусейну выдали замуж за другого. Но это не остановило Джамиля, и, пренебрегая опасностью, он продолжал тайком встречаться со своей возлюбленной. В результате, преследуемый сородичами мужа Бусейны, он вынужден был покинуть племя и бежать в Йемен, а позднее в Египет. Навсегда разлученный с Бусейной, несчастный поэт увековечил ее в стихах непревзойденной лирической силы, не утративших своего трогательного очарования по сегодняшний день.
