Сергей Хрущев - Никита Хрущев. Рождение сверхдержавы
Пункты самого постановления мало что говорили неосведомленному читателю, а члены Президиума не могли даже теоретически одинаково глубоко разбираться во всех аспектах жизни страны. Поэтому очень важным этапом становилось квалифицированное составление сопровождающей записки. Из нее, и только из нее можно было понять, о чем идет речь, какую цель преследует документ, что будет достигнуто, откуда возьмутся необходимые ресурсы.
Составляли записку инициаторы постановления — им и карты в руки, кто лучше них владеет вопросом. Если записка недостаточно полно отвечала на все вопросы, то в процессе заседания могло возникнуть недоумение, вспыхнуть спор, чреватый, как минимум, затяжкой в принятии решения. Грамотно подготовленные вопросы пролетали, как говорится, со свистом. Тем не менее люди опытные старались пристроить свою проблему ближе к концу, когда участники заседания подустанут и у них пропадет охота задавать вопросы.
Когда сегодня историки шарят по архивам, они обычно охотятся за постановлениями. Получив желаемое, ученые испытывают разочарование, не могут понять, о чем идет речь. Дело в том, что они охотятся не за тем, им нужна записка, а не решение. Мой совет: изучайте вопрос в той же последовательности, что и члены Президиума ЦК, начинайте с записок.
Уже в самом начале обсуждения кораблестроительной программы привычный распорядок первым нарушил отец, не так давно сменивший Маленкова в председательствующем кресле во время заседания Президиума ЦК. Он попросил главнокомандующего поподробнее доложить, какие корабли предполагается построить, в какую сумму обойдется каждый проект, а главное, как изменится обороноспособность страны, что мы получим в результате.
Кузнецов материалом владел отменно, видно было, что он сам выстрадал каждый пункт, а не зачитывает текст, заготовленный подчиненными.
Вкратце дело сводилось к следующему. Успешно выполнив через десять лет предложенную программу, мы получим современный военно-морской флот, способный действовать в любой точке Мирового океана. Авианосцы, линкоры, крейсеры и эсминцы, транспорты и танкеры снабжения — ничего не забыли. Правда, и стоило это удовольствие изрядно, сто десять — сто тридцать миллиардов рублей.
Отец выразил сомнение: по карману ли нам подобная затея? Он вспомнил о своем посещении кораблей на Тихом океане и задал больной вопрос: «Не устарели ли все эти крейсеры в ядерный век? Не окажутся ли средства выброшенными на ветер?»
Кузнецов яростно отбивался. Главнокомандующий давал генеральное сражение. В океанском флоте сосредоточилась его мечта флотоводца, стремящегося держать свой флаг если не выше, то хотя бы не ниже соперников.
Отец продолжал гнуть свое. Океанский простор оставлял его равнодушным. Его заботила безопасность собственных берегов, а еще больше — где бы отыскать средства для восстановления разваленного сельского хозяйства, строительства жилья. Сколько домов можно построить вместо одного крейсера!
Спор не утихал более часа.
Подобного на заседании Президиума ЦК давно не случалось. Здесь царствовал иной порядок: «старшие» спрашивают, изрекают истины, а «младшие» принимают их к исполнению. В тот день произошло не просто первое столкновение отца с военными, с которыми до той поры он жил в полном согласии. Впервые господствовавшую в сталинские времена доктрину наступательной войны отец попытался свернуть на оборонительные позиции. Кузнецов же не мог понять, не представлял, что такое возможно. Они говорили на разных языках.
Наконец обе стороны исчерпали аргументы, но согласия так и не достигли. О том, что его невозможно достигнуть, ни отец, ни Кузнецов еще не подозревали, надеялись на логику. Напрасно.
Отец предложил перенести рассмотрение вопроса на следующее заседание, с тем чтобы участники могли еще раз взвесить все за и против. Члены Президиума с облегчением согласились. Кузнецов же просто выходил из себя.
Как вспоминал отец, после окончания заседания Кузнецов поджидал его в коридоре. Адмирал воспринял перенос обсуждения как личное оскорбление и решил объясниться с главным обидчиком.
Отец направлялся к выходу, главнокомандующий пошел рядом.
— Как долго я буду терпеть такое отношение к моему флоту? — почти выкрикнул он.
Отец удивленно посмотрел на него, однако не поддался искушению ответить тем же, он попытался сгладить обстановку, сказав, что члены Президиума ЦК должны получше разобраться, на что им предлагают израсходовать такую прорву денег. Но Кузнецова, что называется, понесло. Отец прервал его, все еще пытаясь урезонить адмирала, уговорить: «Товарищ Кузнецов, ведь мы же не отказались от вашей программы, мы только отложили ее обсуждение. Президиум ЦК не может бездумно штемпелевать предлагаемые ему решения. Успокойтесь. Поговорим подробно на следующей неделе, поймем друг друга и решим».
Кузнецов не реагировал, он не мог остановиться. Очнулся он уже у подъезда. Отец протянул ему руку для прощания. Охранник открыл дверь ЗИСа, отец сел на переднее сиденье, машина тронулась, адмирал остался один.
Разговор в коридоре произвел на отца тягостное впечатление, но никак не повлиял на принятие решения. За неделю отец дозрел, вкладывать такие средства в казавшееся ему сомнительным мероприятие он просто не мог позволить.
В следующий четверг спор разгорелся с новой силой. На сей раз, в связи с важностью обсуждаемой проблемы, в повестке дня оставили один вопрос.
Кузнецов твердо стоял на своем: стране необходим мощный надводный флот, без него невозможно гарантировать победу в будущей войне. Он не возражал — затраты велики, следует подтянуть животы.
Тогда отец, как ему показалось, нашел выход. Он спросил Кузнецова: «А если сегодня вы получите все, что запрашиваете на десятилетие, — все эти крейсеры и авианосцы, — сможет ли тогда наш флот соперничать с американским, противостоять ему в океане?»
Кузнецов ненадолго задумался, казалось, он колеблется. Наконец, глядя в глаза отцу, он твердо ответил: «Нет».
Собственно, в этот момент битва завершилась. Все последующие слова не имели значения. Обсуждались частности, мелочи, кто-то что-то спрашивал, Кузнецов отвечал. Но главный стержень исчез, и, когда пришло время решать, Президиум ЦК проголосовал против.
Распаленный спором Кузнецов не принял поражения. Кто знает, на что он рассчитывал? Скорее всего, «нет» просто не укладывалось в его сознании. Присутствовавшие на заседании хозяева и приглашенные потянулись к выходу. Адмирал стоял молча, казалось, он не понимал, что все… кончилось. Когда он немного успокоился, за столом оставался один отец, он подписывал бумаги. Кузнецов подтянулся, глаза его сверкнули, и он гневно бросил отцу: «Вы еще за это ответите! История вам не простит!!!» Затем он повернулся и, чеканя шаг, исчез за дверью. Отец с недоумением поглядел ему вслед.
