Наталья Громова - Скатерть Лидии Либединской
Выйдя замуж, Нина продолжала жить с мамой. Они вместе ездили в поездки, много гуляли. Нина была основным помощником в приеме беспрерывных гостей, в праздновании детских елок.
Для мамы отъезд Нины стал очень тяжелым испытанием. Надо сказать, что это мы поняли только спустя многие годы. Однако тогда, в 1978-м, мама не только благородно подписала все необходимые бумаги, но и долгие девять лет до первой поездки в Израиль переписывалась и еженедельно звонила Нине.
Недавно Нина привезла мне несколько маминых писем, в которых видно, как мама без нее тосковала и как нелегко давалась ей эта разлука.
21 февраля 1980
Ниночка, родная моя девочка, завтра день твоего рождения, канун его провели, как всегда, в хозяйственных хлопотах — варили студень, жарили кур, делали фарш для пирожков <…> ходили с Татой за «Байкалом» и яблоками. Завтра ждем гостей — Аню-Лену (коллеги Нины. — Н.Г.), Лялю, Галю и всех родственников, будем пить за твое здоровье, Гришино, Лидочкино и Машино. А я все вспоминаю, как двадцать восемь лет назад, в такой же серенький, с оттепелью, день мы ждали гостей к Крученыху и с утра отправились с бабушкой и Лидией Николаевной в Военторг покупать компотницу из белого с черным стекла и как там у меня отошли воды, но я бодро сидела с гостями, было очень весело — пришли Миша Светлов, Никулин, Лидочка Бать, дядя Леля [45], ели плов и прочие вкусные вещи, и только в час ночи папа повез меня в родилку на Бакунинскую, а утром его вызвали и спрашивали, кого спасать — мать или ребенка? А в три часа дня ты уже появилась на свет, такая хорошенькая и черноволосая. А потом я еще месяц лежала в постели, и все приходили с поздравлениями и приносили дары. Все так ясно помнится, словно и не было этих долгих и разнообразных двадцати восьми лет! <…>
4 ноября 1980 …28-го сто лет Блоку, и каждый день идут вечера, написала несколько статей о Блоке и три радиопередачи. Числа 20–21-го поеду, вероятно, на два дня в Минск, проводить Блоковский городской вечер, а потом хочу смотаться в Ленинград на открытие мемориальной квартиры на Пряжке. Помнишь, Ниночка, как мы с тобой путешествовали по блоковским местам в Ленинграде, ездили в Озерки? Ведь это было в 1965 году, пятнадцать лет прошло с тех пор! Недавно мне приснилось, что ты и Сашка еще маленькие в одинаковых серых пальто с цигейковыми воротниками и цигейковых ушанках и что мы едем с вами на автобусе в театр, и так мне было хорошо, что не хотелось просыпаться. Да, хорошо, когда дети маленькие — не торопите время, пусть и ваши растут подольше…
Лидия Борисовна с дочерьми Ниной, Машей и Татой. 197930 ноября 1980
С новым Годом, мои дорогие Ниночка, Гриша, Лидочка и Маша!
Так приятно начинать это новогоднее письмо хорошей вестью: Игорь уже работает инженером на строительстве, звонит нам почти каждый день, и сегодня Тата полетела на целую неделю, повезла теплые вещи и гостинцы. Мы до сих пор — вот уже пять дней — не можем прийти в себя от радости, что так резко улучшилось состояние его здоровья.
Я была в Ленинграде, когда он позвонил первый раз, и Тата сразу мне перезвонила. Это было как раз в тот день, когда Ленинград чествовал Блока — открывали мемориальную доску на бывших Гренадерских казармах и прекрасный музей на набережной Пряжки. На четвертом этаже открыли мемориальную квартиру, привезли мебель Блока из Пушкинского Дома — очень все здорово. А на втором этаже, в квартире его матери, — литературная экспозиция, и только в комнате, где Блок умер, совсем пусто и под стеклом — посмертная маска, очень это впечатляет. Лестница, по которой мы поднимались с тобой и которая была довольно грязная и пахла кошками, теперь устлана ковром до четвертого этажа, все двери отреставрировали, и на них медные дощечки с фамилиями жильцов, которые жили здесь во времена Блока. Просто замечательно все сделали.
Лидия Борисовна на выступленииЯ от волнения даже не все могла как следует рассмотреть, так что мечтаю в январе еще раз съездить туда и спокойно рассмотреть все до мельчайших подробностей. А вечером было торжественное заседание в БДТ, где Блок последние годы жизни был зав. литературной частью, состоялся большой концерт.
Я почему-то все время думала, что в день рождения Блока должно случиться что-нибудь хорошее, и вот мои предчувствия оправдались, и поэтому для меня это был двойной праздник!
Вообще юбилей Блока принял поистине грандиозные масштабы. В Москве торжественное заседание состоялось в Большом театре, и когда мы с Кутеповым подходили к театру и увидели на его фронтоне огромный портрет Блока, то чуть не заплясали от радости. А сцена была сделана необыкновенно красиво — вся в серебристо-голубых полотнищах, бледно-желтых хризантемах, а в глубине портрет 1907 года в бархатной куртке. В ложе присутствовало правительство. Так что все было на самом высшем уровне, и я только огорчалась, что мама моя и Сонечка (Марр) не дожили — вот бы они ликовали!
А вчера провела в ЦДРИ два Блоковских вечера — один в пять часов в нашей каминной, а в семь в Большом зале, выступали и чтецы, и музыканты, зал был переполнен, несмотря на плохую погоду (снег с дождем!), длился вечер около трех часов, но никто не уходил, слушали очень внимательно. После вечера посиделив «Кукушке», выпили за здоровье Блока. И сейчас у меня лежат путевки на выступления до 25 декабря на каждый день — и все о Блоке!
Очень хочется верить, что Новый 1981 год продолжит все эти радостные ощущения, которыми заканчивается год 1980-й, и жизнь, которая была нарушена в 1979 году, начнет входить в нормальную колею.
Тата сразу повеселела и приободрилась, просто приятно на нее смотреть. Да и все друзья ликуют. Только мы очень огорчаемся, что не смогли сразу сообщить вам о всех наших новостях, так хотелось порадоваться вместе.
Когда Тата вернется, напишем вам все ее впечатления, надеемся, что на этот раз они будут повеселее.
Еще раз поздравляю всех вас, мои родные, с наступающим Новым годом! Пусть он несет людям мир, свидания, счастье. Крепко, крепко целую. Мама, теща, бабушка.
2 августа 1982
Мои дорогие любимые!
Давно не писала вам, с мая месяца мотаюсь по поездкам. О Ставропольском крае я вам писала, а через три дня оказалась в Мурманске, под метелями и снегопадом, несмотря на середину июля. Пришлось покупать туфли и водолазку, так как я, памятуя ставропольское тепло, приехала туда в босоножках и плаще. Но, в общем, все обошлось и было очень интересно. Вообще публика на Севере очень благодарная, и принимали нас прекрасно. А вернувшись из Мурманска, я через несколько дней отправилась в Пермь на Дни Советской литературы, и хотя эта поездка в смысле выступлений была самая трудная — шесть-семь выступлений в день, но зато какой же красоты мы насмотрелись, плавая шесть дней по Каме, сколько интересного повидали! У нас был свой маленький пароход с уютными каютами, Кама широкая, течет среди зеленых лесистых гор, белые ночи, соловьи поют, а в кают-компании круглые сутки кипит самовар и стол накрыт белоснежной скатертью, английской посудой и разнообразными яствами и напитками, так что, возвращаясь с берега после выступлений и заключительной ухи в каком-нибудь живописном месте, мы еще засиживались в кают-компании, отдыхая после напряженного дня.
