Гейнц Гудериан - Воспоминания немецкого генерала.Танковые войска Германии 1939-1945
Я находился с Гитлером с глазу на глаз. Он слушал меня, не перебивая, почти двадцать минут. Я рассказал ему о тех трёх лекциях, прослушанных мной в Берлине, в которых выражался один и тот же упрёк по адресу генералитета сухопутных войск, и затем продолжал:
«Все генералы, с которыми мне после этого приходилось встречаться, выражали своё удивление и неудовлетворённость тем, что видные лица имперского правительства питают к ним такое явное недоверие, хотя они в только что закончившейся польской кампании в полную силу своих возможностей, не жалея своей жизни, сражались за Германию и победоносно закончили поход в течение неполных трёх недель. Я считаю, что допустить трещину такого размера внутри верховного командования перед лицом предстоящей тяжёлой войны с западными державами — значит обречь наступление на провал. Вы, может быть, будете удивляться, что к вам пришёл и говорит об этом один из самых молодых генералов из числа командиров корпусов. Я просил сделать этот шаг многих старых генералов, но ни один из них не изъявил готовности. После того как вы выслушали меня, вы не сможете говорить впоследствии: „Я выразил своё недоверие к генералам сухопутных войск, а они смирились с этим. Ни один из них не протестовал против этого“. Вот поэтому я и пришёл сегодня к вам, чтобы заявить протест против высказываний, которые мы восприняли как несправедливые и оскорбительные. Если вы питаете недоверие к отдельным генералам (а речь может идти только об отдельных генералах), тогда вы должны отстранить их. Предстоящая война будет продолжаться долго. Мы не можем терпеть такого раскола в верховном командовании, необходимо восстановить доверие, пока война не достигла критической стадии, как это имело место во время первой мировой войны в 1916 г., пока Гинденбург и Людендорф не возглавили верховное командование. Однако тогда такой шаг был сделан слишком поздно. Наше верховное командование должно остерегаться такого положения, когда необходимые решительные меры опять будут приняты слишком поздно.»
Гитлер слушал меня очень серьёзно. Когда я кончил, он бесцеремонно сказал: «Речь идёт о главнокомандующем сухопутными силами!» Я ответил: «Если вы не питаете доверия к главнокомандующему сухопутными силами, то вы должны сместить его и поставить во главе сухопутных сил такого генерала, которому вы больше всех доверяете». И вот Гитлер поставил вопрос, которого я опасался: «Кого вы предлагаете?» Я стал перебирать в памяти лиц, которые, по моему мнению, способны были выполнять эту ответственную должность. Первым я назвал генерал-полковника фон Рейхенау. Гитлер отклонил его кандидатуру: «О нём не может быть и речи».
Выражение его лица было необычайно недовольным, и я понял, что Рейхенау во время нашей беседы в Дюссельдорфе нисколько не преувеличивал, говоря о своих плохих взаимоотношениях с Гитлером. Ряд других кандидатур, начиная от генерал-полковника фон Рундштедта, был также отклонён. Я встал в тупик и замолчал. Тогда начал говорить Гитлер. Он подробно изложил историю возникновения своего недоверия к генералам, начиная с момента формирования армии, когда Фрич и Бек создали для него ряд трудностей, противопоставив его требованию о немедленном создании 36 дивизий своё предложение ограничиться 21 дивизией. Перед оккупацией Рейнской области генералы тоже предостерегали его; они были даже готовы, увидав первые признаки недовольства на лице французов, отвести обратно введённые в Рейнскую область войска, если бы имперский министр иностранных дел не высказался против этой уступки. Затем его сильно разочаровал фельдмаршал фон Бломберг и ожесточил случай с Фричем. Бек возражал ему по чешскому вопросу и не принял в его решении никакого участия. Нынешний главнокомандующий внёс ему совершенно неприемлемые предложения по вопросам вооружения. Ярким примером этого является его совершенно неудовлетворительное предложение о расширении производства лёгких полевых гаубиц. Его план содержал смехотворно малые цифры. Уже есть разногласия и по вопросу проведения польской кампании. Что же касается совершения предстоящего похода на Запад, то его, Гитлера, мнение тоже расходится с мнением главнокомандующего.
Затем Гитлер поблагодарил меня за мою откровенность, и беседа закончилась, не дав никаких результатов. Она продолжалась примерно около часа. Удручённый перспективами, которые нарисовал мне Гитлер, я вернулся в Кобленц.
Глава V
ЗАПАДНАЯ КАМПАНИЯ
До начала кампании против западных держав, чего мы рады были бы избежать, изучался опыт боевых действий в Польше. Этот опыт показал (и для меня это не было неожиданным), что лёгкие пехотные дивизии представляют собой неполноценные соединения. Было решено переформировать их в танковые дивизии под номерами 6–9. Моторизованные дивизии оказались слишком громоздкими по своему составу, и из них было изъято по одному пехотному полку. Перевооружение танковых полков танками типа Т-III и T-IV, что было особенно важно и необходимо, продвигалось чрезвычайно медленно вследствие слабой производственной мощности промышленности, а также в результате консервирования новых типов танков главным командованием сухопутных сил.
В моё подчинение по вопросам боевой подготовки было передано несколько танковых дивизий и пехотный полк «Великая Германия». Меня занимали главным образом мысли о плане и возможном ходе операций на западе.
Главное командование сухопутных сил, подгоняемое Гитлером, намеревалось снова использовать старый план — так называемый «План Шлиффена» 1914 г. Это было быстрее и проще, но не содержало ничего нового. Поэтому очень скоро мысль стала работать в другом направлении. Однажды в ноябре 1939 г. Манштейн попросил меня зайти к нему. Он изложил мне свои взгляды относительно наступления крупными бронетанковыми силами через Люксембург и южную часть Бельгии на «линию Мажино» у Седана с целью прорыва этого укреплённого участка, а затем и всего французского фронта. Манштейн попросил меня рассмотреть его предложение с точки зрения специалиста по бронетанковым войскам. После детального изучения карт и на основе личного знакомства с условиями местности во время первой мировой войны я смог заверить Манштейна, что планируемая им операция осуществима. Единственное условие, которое я мог поставить, было использование в этом наступлении достаточного количества танковых и моторизованных дивизий, а лучше всего всех!
После этого Манштейн составил докладную записку. Одобренная и подписанная генерал-полковником фон Рундштедтом 4 декабря 1939 г. докладная записка была направлена главному командованию сухопутных сил, однако там она не получила одобрения. Главное командование сухопутных сил первоначально хотело использовать для наступления через Арлон лишь одну-две танковые дивизии. Начался обмен мнениями по этому вопросу. Я считал такие силы слишком слабыми, а потому и операцию — бесцельной. Дробление и без того слабых бронетанковых сил было бы самой крупной ошибкой, какую вообще можно совершить. Перед возможностью совершения такой ошибки как раз и стояло главное командование сухопутных сил. Манштейн настоятельно добивался своего, чем навлёк на себя неблагосклонность главного командования сухопутных сил в такой степени, что его назначили командиром армейского корпуса. Он попросил дать ему хотя бы танковый корпус, но его просьба не была удовлетворена. Так Манштейн — наш самый лучший оперативный ум — с корпусом в третьем эшелоне и участвовал в кампании, блестящему осуществлению которой во многом способствовала проявленная им инициатива. Его преемником при генерал-полковнике фон Рундштедте стал более спокойный генерал фон Зоденштерн.
