Максим Капитановский - Все очень непросто
Если бы эмигранты с самого начала познакомились с очисткой американских бассейнов, они бы придумали для родственников другое название.
Новый год под пальмой
Сколько ни говори "халва",
во рту сладко не станет
(Ходжа Насреддин)Самым распространенным словом в мозамбикском варианте португальского языка является слово "проблема". По счастливой случайности по-русски оно означает то же самое, поэтому, обладая даже таким минимумом лингвистических познаний, можно запросто обходиться без словаря и многолетнего изучения.
— Ты почему, чертов сын, на полтора часа опоздал? — спрашиваешь у чернокожего водителя микроавтобуса. Причем по-русски.
Он печально закатывает глаза, разводит худыми руками:
— Проблема, сеньор, проблема.
— Какие проблемы, когда у нас концерт через час?! При слове "концерт", которое он вроде бы понимает, шофер несколько оживляется:
— О, музикь, — поднимает вверх большой палец, затем опускает и, тяжело вздохнув, заканчивает, — проблема.
Опытному советскому человеку сразу становится ясно, что у водителя неожиданно заболел сменщик, а сам он сидел с младшеньким, когда за ним прибежали, и понадобилось время, пока он договорился с сестрой, живущей, вообще, в пригороде.
Но слово "проблема" было повторено два раза. Значит, по дороге у него еще спустило колесо, а запаску он на той неделе отдал вулканизировать, а у них вулканизатор "полетел", потому что советского производства, а уж сколько они просят купить "Бош", как у счастливца Мбого Раен Того, но они жадничают, а в принципе, он музыку очень даже любит.
А вот, когда ты еще только договариваешься, чтоб он завтра во столько-то подъехал, тогда, пожалуйста — у него улыбка до ушей и: "Но проблема!" Зато, уж завтра: "Проблема, сеньор, проблема!".
В первый день в столице Мозамбика Мапуту — картина:
идет по улице "негра"- мозамбиянка. Сзади, вместо рюкзака, мозамбиенок прикручен — выполняет обязанности зеркала заднего вида (если что, то орет), спереди второй ребенок висит, равновесие осуществляет. В левой руке женщины баул с добром, в правой — сетка с красивыми бутылками из-под пива, при этом мамаша что-то жует, курит, разговаривает с передним малышом, а на голове у нее сорокалитровый бак с водой. В трех шагах впереди гордо плетется муж, сокрушенно повторяя на ходу: "Проблема, ох, проблема!"
Так что, не только у нас женщины "по жизни" главные.
Ух, там в Мозамбике одна опасность была: малярией заболеть. Нам в Союзе должны были прививки сделать специальные, но уж перестройка вовсю шла, и прививки почему-то отменили. Уже там, в Мапуту, узнали, что все равно было бы бесполезно: вакцина наша для африканской малярии — тьфу. Директор наш не растерялся и собрание собрал, в смысле ходить всем по струнке, а то вот один наш летчик по струнке не ходил и это, — дал дуба, а другой наш моряк не оберегся и приказал всем очень долго жить, а еще третий кто-то о себе много возомнил и отбросил какие-то предметы, кажется, на которых по льду катаются.
Правда, сотрудники нашего посольства быстро точки над "I" расставили. Оказывается, малярию, в основном, комары специальные вызывают. По внешнему виду ничем от обычных не отличающиеся, зато по повадкам — очень.
Когда кусают, то заднюю свою часть, так сказать — корму, поднимают, и очень похожи в этот момент на приготовившегося стартовать бегуна.
Поэтому, как почувствуете, что в Африке вас комар кусает, то не торопитесь его прихлопывать. Надо сначала посмотреть, как он попку держит, а потом уж с легкой (или тяжелой) душой размазать гада.
Тут Маргулис как раз приходит бледный, как полотно, показывает на своей белой европейской руке пятнышко, видно, тяпнул кто-то. Все в ужасе. Но посольские товарищи сказали, что у них на всякий случай есть и профилактическое средство, выработанные московской сноровкой и нашей любимой российской смекалкой: джин. Причем употреблять рекомендуется и до и после укуса, а если у нас при себе нет, то вот, пожалуйста, пара ящичков.
Женьку вообще приятно лечить, а тут такое дело. Одним словом, с ним все в порядке оказалось, дай ему Бог здоровья.
Впоследствии выяснилось, что комары и водку с коньяком ненавидят, но это было уже наше собственное открытие.
Лучше всех, конечно, на улицах и в других общественных местах смотрелся Петр Иванович. В солидной обширной майке и необъятных шортах он являл собой прямо токи столп колониализма в лучшем смысле этого слова. Прохожие и зрители на концертах так и рвались получить от него какие-нибудь указания, чтобы сломя голову их выполнить, но Петя, помня о том, что Мозамбик — свободная страна, принимал креветками и омарами.
Мы жили в многоэтажной гостинице в довольно приличных номерах, то есть номера были приличными до 1974 года, а сейчас электричество подавалось с перебоями, кондиционер не работал и лифт функционировал вечером, но через день.
Андрей, как руководитель, занимал престижный номер на двенадцатом этаже, и просто поразил меня тем, что уже на третий день в сорокаградусную жару бодро взбегал к себе по лестнице, не теряя ни дыхания, ни хорошего настроения. Я же однажды поднялся к нему в гости, так думал: сейчас умру. Правда, я был с вещами. С бутылкой "Пепси".
Нет, там действительно, потолки очень высокие, поэтому пролеты лестничные гораздо длинней, чем мы привыкли у нас. Вот и получалось: их четыре этажа равнялись нашим шести.
Мы однажды решили проверить. Сидим с Маргулисом и Кутиковым у них в номере на шестом этаже, кушаем здоровущих креветок, которыми нас наши морячки угостили. Причем, Женька еще и кочевряжится:
— Не привык, — говорит, — я к креветкам и другим морским делам. Не моя это пища.
И выбросил недоеденное "чудовище" в окно. Мы считать стали: "Раз, два, три..", — чтоб прикинуть высоту нашего номера, на какой счет она об землю грохнется.
Вы только не думайте, что мы так уж мусорить за границей привыкли, просто окна на задний двор выходили, а там была такая помойка, что будь здоров и не кашляй.
Так вот, считаем, считаем, как до двухсот дошли, чувствуем: что-то не так. Пришлось еще одну креветку жирную бросить. Уж как она об землю вдарится за милю должно было быть слышно. До трехсот досчитали, опять ничего. Потом всю оставшуюся жратву выкинули, тарелку и много чего другого — никаких результатов, только, когда уже к вечеру на улицу вышли, на концерт собираясь, увидали: ребятня со всего района с открытыми ртами вверх смотрит — они, оказывается, на лету все пожирали.
Побывав перед поездкой в Ленинской библиотеке и покопавшись в справочниках, я выяснил, что в Африке "горы вот такой вышины", а также "крокодилы-бегемоты, обезьяны-кашалоты и зеленый попугай" и вообще, там очень и очень жарко в любое время года. Поэтому я решил как следует подготовиться и по старой гастрольной привычке: создавать максимум комфорта, взял из Москвы небольшой вентилятор, которым, когда было электричество, мы с Валерой, поставив прибор точно между кроватями, спасались от жары, как могли. Интересно, что если направить в Африке себе в лицо струю воздуха из московского вентилятора, то создается на секундочку ощущение просто очень жаркого российского лета, а если выключить, то тут же бросает в африканский пот. Желая как можно честнее поделиться с Валериком "вентиком", я наладил в нем (в вентике) режим поворотного обслуживания, так что нас кидало в африканский пот каждые десять секунд. За две недели пребывания мой организм, так и ждущий, куда ему перестроиться, радостно перестроился на этот интересный ритм, и в Москве зимой поражал врачей и меня самого ежедесятисекундным вспотеванием. Пришлось выбрать время и вылечиться двухнедельным десятисекундным вставлянием головы в духовку.
