Цзюн Чан - Императрица Цыси. Наложница, изменившая судьбу Китая. 1835—1908
За считаные годы со стапелей сошли девять кораблей, оснащенных паровой ходовой установкой, причем по качеству они не уступали европейским кораблям. При их спуске на воду никто бутылок с шампанским не откупоривал; прошли лишь торжественные церемонии с принесением извинений Царице Небесной, а также богам рек и почвы, которых могли побеспокоить эти паровые суда. Когда в 1869 году первый корабль блистательно вошел в бухту Тяньцзиня, толпы китайских и иностранных жителей города собрались поглазеть на редчайшее зрелище, а причастные к его постройке рабочие вытирали слезы гордости. За свои заслуги Гикель получил щедрое вознаграждение, в том числе китайскую национальную одежду императорского желтого цвета.
К концу первого десятилетия своего правления Цыси удалось не только возродить растерзанную войной империю, но и заложить основу современного военно-морского флота, начать создание современной армии и военной промышленности, оснащенной самым передовым оборудованием. Притом что полномасштабная индустриализация на этой древней земле, где господствовали собственные прочные, уходящие корнями глубоко в историю традиции и религиозные представления, так сразу не начиналась, все-таки одно за другим открывались современные предприятия: угольные и железорудные комбинаты, металлургические цеха и предприятия по изготовлению машин. Для подготовки инженеров, техников, офицеров и экипажей внедрялась современная система образования. На горизонте ждали своего часа железные дороги и телеграфные линии. При вдовствующей императрице средневековый Китай сделал свой первый шаг в направлении модернизации.
Глава 6
Начало освоения Запада первыми китайцами (1861–1871)
На пути к современности Цыси в лице великого князя Гуна располагала близким по духу человеком, искренним советником и надежным управляющим делами. Свои решения она формулировала с помощью этого великого князя, и он же затем воплощал их в жизнь. Желтой шелковой ширмы между ними практически не существовало.
Без такого человека за пределами тесной женской половины двора Цыси вряд ли удалось бы править с должной отдачей. Она демонстрировала великому князю свою высокую оценку его заслуг непревзойденными почестями. К тому же, что самое главное, она освободила его от необходимости простираться ниц перед ней. Императорским указом, изданным от имени сына сразу после ее фактического прихода к власти, отдельной статьей великому князю Гуну, а также великому князю Цюню и еще троим дядьям малолетнего императора предоставлялась привилегия во время будничных совещаний не вставать на колени и не исполнять ритуал коутоу. Великому князю Гуну при этом повезло больше всех, так как он виделся с Цыси каждый божий день. В конечном счете ее как-то осенило, что ей следует отменить такую привилегию. Она осознала, что без строгого следования этикету великий князь Гун вел себя с ней чересчур расслабленно и обходился покровительственно, приравнивая ее ко всем остальным женщинам, тем более она была еще молода – не больше тридцати лет от роду. Его поведение какое-то время раздражало и злило ее, пока однажды в 1865 году ее терпение не лопнуло и она в великом волнении не выставила его за дверь. И тут же от руки написала указ, обвинив его в «чрезмерном завышении самомнения», в том, что он «ходит гоголем и держится высокомерно», а также просто «возомнил о себе невесть что». То был один из немногих указов, написанный Цыси ее собственной рукой. К тому времени она еще не отточила свой почерк, а составленный ею текст грешил многочисленными ошибками в использовании слов. То, что она отбросила всякую осторожность и обнажила свои слабые стороны (отсутствие системного образования, значившего так много для представителей знати), служит показателем степени ее возмущения.
Как это часто бывает между людьми, связанными неразрывными узами, вслед за бурей размолвки наступило затишье примирения. Роль посредников сыграли сановники. Цыси успокоилась. Великий князь Гун принес извинения, простершись у ее ног (остававшихся по другую сторону желтой шелковой ширмы), рыдая и обещая вести себя в рамках придворных приличий. Добившись своей цели, Цыси отменила предыдущий указ и восстановила великого князя Гуна во всем его прежнем величии. Однако она окончательно лишила его звания высшего советника, хотя продолжала использовать в данном качестве. К тому же потребовала от него, чтобы он вел себя почтительно при дворе и покончил с высокомерием. С этого момента смирившийся великий князь Гун взял себя в руки и в ее присутствии вставал на колени для исполнения ритуала коутоу. Данный эпизод послужил предупреждением остальным вельможам из окружения Цыси об опасности проявления покровительственного отношения к ней. Она доказала свое превосходство. Все они теперь должны были простираться перед ней.
Ее деловые отношения с великим князем Гуном оставались самыми тесными. Получается так, что они становились еще теснее, ведь «товарищами по борьбе» обоих заставило стать сопротивление их усилиям по выводу империи на современные рельсы развития со стороны реакционной части двора.
Один из показательных примеров связан с формированием первого современного образовательного учреждения под названием Тунвэньгуань – школы иностранных языков. Ее открыли в 1862 году, то есть вскоре после наступления эры правления Цыси, чтобы готовить переводчиков. В то время особого недовольства она не вызывала. В конце-то концов, властям Китая надо было налаживать отношения с иностранцами. Эта школа располагалась в живописном особняке, где на занятия учеников созывал колокол с башни, стоящей среди финиковых пальм, а также зарослей сирени и голоцветкового жасмина. Когда в 1865 году по совету великого князя Гуна Цыси приняла решение о преобразовании ее в полноценное высшее учебное заведение с преподаванием научных предметов, оппозиция пришла в ярость. На протяжении 2 тысяч лет единственным достойным для изучения предметом считалась только классическая литература. Цыси отстаивала свое решение предназначением этого учебного заведения «по заимствованию европейских методов ради подтверждения правильности китайских представлений», а «не замены учений наших священных мудрецов». Однако успокоить чиновников, поднявшихся до своих нынешних постов через усвоение конфуцианской классики, у нее не получилось, и они обвинили руководство внешнеполитического ведомства и великого князя Гуна в «прислуживании заморским бесам». На стенах города появились оскорбительные для великого князя надписи.
Одной из причин негодования реакционеры называли то, что в этом учебном заведении «учителями» должны были служить иностранцы. По традиции учителя в Китае считали самой почитаемой личностью, наставником на всю жизнь, который призван передавать ученику наряду со знаниями мудрость, и его полагалось уважать наравне с отцом. (Убийство учителя причислялось к отцеубийству, которое в одном ряду с изменой империи наказывалось смертью от тысячи порезов.) В честь усопших наставников императоры и великие князья в своих домах сооружали специальные алтари. Самым ярым противником по данному вопросу выступал пользовавшийся большим уважением монгольский ученый Ворен, назначенный наставником сына Цыси императора Тунчжи. Он написал Цыси послание, в котором утверждал, будто европейцам нельзя предоставлять такое высокое положение в обществе, ведь они считались врагами, «вторгшимися в пределы нашей страны, представляли угрозу существованию нашей династии, спалили наши дворцы и убивали наших людей». И он сделал такой вывод: «Сегодня мы раскрываем их тайны, чтобы победить в предстоящей войне. И как же им верить? Ведь они могут злонамеренно обхитрить нас через передачу ложных знаний».
