Федор Раззаков - Свет погасших звезд. Они ушли в этот день
«Ехали мы через Москву. Я тогда только первый курс закончил, и отец считал нужным проводить со мной воспитательную работу. Идем по улице, он рассказывает, ты, мол, фарцуешь (Сурен тогда действительно был связан с сомнительной компанией, спекулировал и был на учете в милиции. – Ф. Р.), валюту меняешь, а я в твои годы соблазнял старух, и они мне дарили большой бриллиант. А ты, мол, знаешь, какие подвалы в «Лефортове»? А я не знал даже, что такое «Лефортово». Отец схватился за голову. Жарко было, он подошел к автомату с газировкой, нажал там чего-то, намочил платок, обтерся. Потом видит, идет комитетчик в форме, говорит ему: «Можно вас на секунду. Вот мой сын фарцует, расскажите ему, какие в „Лефортове“ подвалы». – «Глубокие, парень, там подвалы», – ответил комитетчик. Отец кричит: «Слышал!!!»…»
Прошло всего несколько лет после освобождения, а Параджанов вновь начал шокировать публику своими смелыми речами. В 1980 году он дал интервью французской газете «Монд», текст интервью гласил:
«Чтобы выдвинуть против меня обвинение, я был назван преступником, вором, антисоветчиком. У меня на теле даже искали золото. Затем приписали гомосексуализм и судили за это „преступление“. Я якобы изнасиловал члена партии и совратил сорокалетнюю даму с помощью порноручки… Чтоб приписать мне преступление, были мобилизованы шесть прокуроров. „Да вам мало года, – говорили они. – Вы получите пять лет. Этого вполне достаточно, чтобы вас уничтожить…“
Теперь я свободен, но не чувствую себя в безопасности. Я живу в вечном страхе – боюсь выходить из дома, боюсь, что меня обкрадут, сожгут картины из лагеря. Здесь все должны иметь прописку и работу. Но мне не дают работу. Я предлагаю сценарии. «Арменфильм» хотел поставить один из них, но воспротивилось начальство. Меня могут в любое время арестовать, так как я нигде не работаю. Я не имею права существовать, я вне закона…
В тюрьме жизнь моя имела какой-то смысл, это была реальность, которую надо было преодолевать. Моя нынешняя жизнь – бессмысленная. Я не боюсь смерти, но эта жизнь хуже смерти.
Я стучал во все двери. Мне хотели помочь в Армении. Но всякий раз, когда я должен был встретиться с министром, он оказывался в отпуске…
Сегодня у меня нет выбора. Отдых мне невыносим. Я не могу жить, не работая. Мне запрещено любое творчество. Я должен скорее уехать отсюда… Я знаю о тех трудностях, которые меня ожидают. Вряд ли я сразу найду вдохновение на Западе. Я не хотел бы создать впечатление у французов, что сразу смогу создать шедевры. Мои корни здесь, но у меня нет выбора. Я должен уехать…»
Самое удивительное, но это интервью власти не заметили. Абсолютно. Словно вообще его и не было. Параджанова никто не вызывал на ковер, не трепал ему нервы. Однако и работы ему тоже никто не давал. Хотя он, видимо, рассчитывал именно на это. Мол, дам смелое интервью, глядишь, они испугаются и завалят меня работой. Не получилось. Можно было исполнить свою угрозу и уехать на Запад, но Параджанов этого не сделал. Видимо, в интервью по этому поводу он просто блефовал, как это уже случалось с ним неоднократно.
Тем временем, видя метания и страдания брата, за него решила заступиться его старшая сестра, по мужу Абрамова. В том же году она написала письмо самому Л. Брежневу. Вот его текст:
«Глубокоуважаемый Леонид Ильич!
Обращается к Вам с настоящим письмом сестра известного советского кинорежиссера Параджанова Сергея Иосифовича, который по ходатайству и поручительству выдающихся представителей мира искусства и Компартии Франции (Луи Арагона) был досрочно освобожден из заключения и в настоящее время проживает в г. Тбилиси. Они хлопотали и обращались об облегчении судьбы моего брата, осужденного Киевским областным судом к 5 годам лишения свободы и отбывавшего в то время наказание в лагере строгого режима в г. Виннице, и я – его сестра, которая много раз обращалась лично к Вам. И спасибо Вам большое, здоровья Вам и благополучия за тепло, исходящее из Вашего большого и доброго сердца.
В настоящее время меня очень волнует судьба моего брата, т. к. фактически он не привлечен как талантливый режиссер к работам над фильмами. Работать вне своей специальности и любимого дела, когда уже возраст – 56 лет, – морально и психологически очень трудно.
Что заставило меня обратиться еще раз за помощью к Вам?
Недавно я случайно услышала трансляцию выступления американских и французских кинематографистов, которые «обеспокоены судьбой Параджанова С. И. – выдающегося советского кинорежиссера, создавшего гениальные картины „Цвет граната“ („Саят-Нова“) и „Тени забытых предков“. Вот так.
Дорогой Леонид Ильич! Еще в 1978 г. моим братом было написано семь сценариев, таких, как: «Демон», «Икар», «Бахчисарайский фонтан», «Исповедь», «Сказки Андерсена» (совместно с В. Б. Шкловским) – все эти творения лежат без действия.
Мне кажется, в истории моего брата, его падения замешаны какие-то личные, мелкие обиды, которые, возможно, мой брат в беседе с тов. Ермашом лично ему высказывал, а отсюда все последствия.
Мне лично, человеку нашей страны, члену КПСС с 1945 года, отдавшему всю свою сознательную жизнь делу развития советской космической техники, было очень неприятно слышать похвалу и сравнения моего брата «по таланту только с Сергеем Эйзенштейном» от кинематографистов США и Франции.
Какое им дело до него, что их волнует?
Мне кажется, и я уверена, что Вы, человек, стоящий во главе государства, не знаете и просто по Вашей занятости и не можете все охватить по судьбам людей, и поэтому не знаете о судьбе режиссера Параджанова С. И., к которому обращен интерес всего зарубежного мира, и его не радует неустроенность и материальное падение моего брата.
Мне кажется, что без Вашего вмешательства мой брат не будет приглашен в Большой кинематограф нашей страны, только Вы сможете ему помочь, дать ему возможность вернуться в кино и работать на благо процветания нашего киноискусства.
Его лишили в свое время квартиры, работы, а следовательно, и средств к существованию. И, конечно, мы, его две сестры, стараемся, как можем, материально поддержать его, но есть еще и чисто мужское самолюбие, поэтому состояние брата моего на грани, и я Вас прошу, Леонид Ильич, дорогой и добрый человек, помогите моему брату и «на всю оставшуюся его жизнь» загрузите его работой по созданию новых, интересных картин.
Я мечтаю попасть к Вам на личный прием, где я смогла бы Вам рассказать очень многое, но, говорят, это невозможно.
С гл. ув. к Вам и с нетерпением ожидающая Вашего решения.
Абрамова.
Р. S. Извините, пожалуйста, я не написала главного: а почему я обращаюсь к Вам с просьбой, а не сам Параджанов?
