Николай Японский - Дневники св. Николая Японского. Том ΙV
— Эта причина и есть, — перебивает меня Мори.
— Какая же? Деньги, вырученные от продажи, приращать процентами?
— Да, это и есть.
— Более важного ничего нет?
— Ничего.
Меня взорвало. И я решил коротко прекратить спор с этим грубияном и мутителем.
— Сколько ты внес в эту сумму, за которую куплен дом? Я тебе сейчас возвращу твои деньги, — и я направился к несгораемому шкафу. — Сколько? — спрашиваю еще.
— Нисколько, я не жертвовал, — отвечает.
— Ты не жертвовал, а больше всех мутишь в этом деле? Я с тобой больше ни слова об этом, вон!
Когда он вышел, я обратился к оставшимся двум, чтобы они сказали, что еще имеют против о. Семена?
Сёодзи бросился к своему верхнему платью, порылся и вытащил бумагу: «Вот!» Подает мне. Смотрю бумагу 1897 года за подписью нескольких христиан — тоже какая–то жалоба на о. Семена, но до того пустячная, что тогда и до меня не дошла; успокоено и прекращено было при посредничестве кого–то из священников. Я, взглянувши, разорвал бумагу и сунул за пазуху простецу Сёодзи со словами:
— Так, пожалуй, и твои грехи, омытые в крещении, воспомянутся тебе на Суде Божием. Еще что же, кроме дома, имеете на о. Семена?
Заговорил в пользу их диакон Уцида. Я не выдержал, наконец, и его, а с гневом выгнал вон, как служителя христиан и врага своего священника. Обращаясь к оставшимся в комнате двоим, я опять просил их припомнить и сказать все, что они имеют против своего священника. Но все мои вопросы оставались без ответа. Видно было, что они ровно ничего не имеют. Наконец, товарищ старика Сёодзи зарыдал и говорит:
— Проповедь не будет иметь успеха, если не будет мира между священником и христианами.
— Так зачем же вы сами нарушаете этот мир? — ответил я ему и оставил их, сказав, что разговор с ними прекращается.
Зная, однако, по опыту, что этим дело не кончится, напротив, бунт еще больше может разгореться, я тотчас же отправился в редакцию «Сейкёо—Еова» и бывших там Петра Исикава и Исаию Мидзусима попросил немедленно отправиться в Асакуса и от христиан отобрать подписи в том, что они довольны своим священником; в этом они должны упредить мутителей, которые непременно станут собирать подписи против о. Семена, так как сегодня этих подписей у них не было, под прошением были печати только троих.
31 декабря 1902/13 января 1903. Вторник.
Утром читали с Накаем первые листы корректуры Пентикостария.
Перед всенощной приходил Петр Исикава и говорил, что обошел сегодня многие дома в Асакуса и почти везде оказался упрежденным: мутители уже отобрали подписи против о. Семена. Исикава, однако, этим не смутился, а собрал несколько христиан, в том числе и мутите- лей, и стал убеждать их восстановить мир со священником, несколько часов ораторствовал с ними об этом и получил некоторую надежду на успех; мутители обещали подумать и предложить со своей стороны условие мира.
После всенощной я призвал диакона Петра Уцида и сказал ему, «чтобы он не служил до сих пор, пока мир в Церкви Асакуса будет восстановлен». Его лобызание во время богослужений с о. Симеоном было бы лобзанием Иуды, и приложением греха ко греху. А пусть он до праздника Богоявления постарается убедить всех к миру, тогда в Богоявление пусть участвует в служении Литургии, а после с о. Симеоном обойдут они дома христиан со святой водой. Уцида обещал постараться.
Итак, год заканчивается со спячкою проповедников и священников в деле проповеди по всем Церквам, с двумя бунтами христиан против своих священников; в Коодзимаци против оо. Савабе, в Асакуса против о. Симеона Юкава. Впрочем, особенного душевного уныния нет, Господь поддерживает силы. Слава Богу и за то, и за все, что есть! И благослови, Боже, будущее!
1903 год
1/14 января 1903. Среда.
За Литургией, кроме учащихся, весьма мало в Церкви.
Потом обычные поздравления японцев, после полудня — русских.
Исаия Мидзусима представил подписи Церквей: Ситая, Хонго, Хондзё и даже Хориноуци (где он состоит катихизатором), что продавать дом, где живет о. Симеон Юкава, они не позволют.
В Асакуса сегодня умер один христианин, и хотели просить другого священника для погребения, но я сказал, что это нельзя, пусть похоронит свой священник, о. Семен Юкава.
2/13 января 1903. Четверг.
Начали обычные занятия: в школах классы, у нас с Павлом Накаи перевод — с «Ин» ирмос шестой п. в неделю Святых Отцов и чтение корректуры Пентикостария, сегодня дошедшего до девяносто шестой страницы.
После полудня перевод расписок к отчету.
3/16 января 1903. Пятница.
Диакон Петр Уцида, по словам Петра Исикава, теперь действительно старается о примирении христиан Асакуса с о. Семеном Юкава; ходит по домам и убеждает. И странно: отдельно каждый христианин не имеет ничего против о. Семена и высказывает расположение к нему, а как соберутся несколько вместе, то и начинают злословить.
Был Reverend Petec, из Окаяма, с другим протестантским миссионером из Кобе, отбирать разные статистические сведения по нашей Миссии. Показал и рассказал им все, что они хотели, отвел взглянуть их на училища. И охотники же эти протестанты до статистики — то и дело, что собирают и составляют сведения.
4/17 января 1903. Суббота.
Петра Исивара, одного из здешних церковных старост, попросили отправиться сего дня вечером в Асакуса на собрание христиан. Он прежде жил в том квартале, имеет там много друзей и крестников и может повлиять на них в смысле примирения с о. Семеном Юкава. Отправится также Василий Ямада, красноречивый говорун, начальник общества молодых людей.
5/18 января 1903. Воскресенье.
Сколько раз уже я испытывал, что не в меру медленное пение охлаждает и прогоняет молитвенное расположение, а спешное совсем убивает его! Сегодня и то и другое пришлось опять перестрадать. «Херувимскую» так тянул этот несчастный урод, лишенный всякого чувства и смысла меры, Львовский, что мы кончили все не только у престола, но и у жертвенника, а он еще не начинал третьей части песни. Послал я иподиакона сказать, чтоб «не тянул», но все же таки пришлось стоять у жертвенника и ждать, пока он кончит. А затем «Верую», «Отче наш», «Достойно» так рвал, что слова нельзя было разобрать, да и певчие не выговаривали слова. В камень надо обратиться, чтобы молиться с такого рода пением, только камень может ли молиться? На всенощной Львовского не было, пел в Посольстве, но Обара продолжал спешную линию, начатую им, что расстроило меня до крайности! Точно деревянные, ничего не вдолбишь им!
