Анатолий Черняев - Совместный исход. Дневник двух эпох. 1972–1991
Спустя примерно неделю я был в одной «академической» компании, люди из разных институтов (среди них трое моих друзей). Дело было за городом, засиделись за полночь. Разговор крутился, понятно, вокруг «смены вех». И я задал провокационный вопрос: а что говорят в ваших, интеллигентских, кругах об «ушедшем от нас»?
Один за другим, более или менее «страстно» стали высказываться. Всех перебила женщина, кстати, не академической, а артистической «принадлежности» — Людмила Перепелкина и обобщила так: "Говорят, что общий итог — с большим минусом. И какой может быть оценка Генерального секретаря, который коллекционировал иностранные марки автомобилей; который мог принять по случаю вручения ордена республике алмазный перстень в несметное число каратов; который рассажал на теплые местечки своих родственников и собственноручно перед лицом всего народа вручал орден своему сынку, алкоголику и валютчику, каждый вечер погружаемому в машину у подъезда Министерства внешней торговли в бесчувственном состоянии; который сделал чуть ли не министром своего зятя, пьяницу и лихоимца, увешивавшего себя, мальчишку, боевыми орденами за Отечественную войну; который допустил, что его дочка открыто и нагло вела себя как вульгарная блядь, воровка и хозяйка самой большой "малины", какую только знала когда-либо Москва; который брал из государственного кармана на свои прихоти, охотничьи угодья, дачи и виллы, на содержание своей челяди миллионы и миллионы; который навез в Москву со своих прежних мест работы дружков и подхалимов и вручил им ключевые посты в государстве, где они тоже не стеснялись лазить по государственным карманам, к тому же нагло демонстрировали ворованное богатство и роскошь; который наградил самого себя звездами героя 4+1, первую из которых за подвиги в войне он взял спустя 20 лет после ее окончания; который позволил развязать вокруг себя вакханалию восхвалений, в тысячу раз превосходящих его действительные заслуги; правление которого отмечено падением престижа коммуниста, невиданном в истории партии; при котором воровство, взяточничество, коррупция, злоупотребление служебным положением приобрели размеры, превзошедшие описанные Гоголем и Щедриным… А когда кого и ловили, вроде Мжаванадзе (первого секретаря Грузии) или Медунова (первого секретаря Краснодарского крайкома) или министра рыбного хозяйства Ишкова (дело «Океан»), то они отделывались переводом на хорошую должность в столицу. Этот человек довел страну, если не до голода, то до постыдного разорения — до такого положения, что даже в крупнейших промышленных центрах нет не только мяса, но и масла, молока, овощей, фруктов, круп, даже хлеб — с перебоями. При нем «пропаганда успехов» пришла в такое вопиющее противоречие с очевидными фактами, что стала предметом всеобщего отвращения и насмешек… и, увы! источником нравственного разложения молодежи. Пьянство и алкоголизм достигли масштабов, не виданных за всю историю России. Он «подарил» нам Афганистан, что бы там ни врали об интернациональном долге и о безопасности нашего «подбрюшья»!..Вот что говорят и как оценивают «ушедшего от нас», к сожалению, с большим опозданием!», — заключила эта красивая дама.
Символично и то, что «безмолвствующий народ», собранный на Красной площади для прощания с Брежневым, отобранный народ, был замкнут в прямоугольное каре из двух цепей в военном и в штатском. И они не разомкнулись, пока с трибун не ушел последний человек из «элиты». Стыдоба! Но и многообещающе!
Словом, Юрию Владимировичу досталось ох! Какое наследство! И дай ему Бог мужества и здоровья расчистить сначала авгиевы конюшни и открыть какой-то выход из явного тупика, в который заведена великая страна.
Александров-Агентов («Воробей») оставлен помощником Генерального секретаря, Блатов и Цуканов сделаны консультантами при Генсеке, Голиков тоже.
Посмотрим, что будет на Пленуме 22 ноября. Что-то должно уже обозначится, хотя бы уж потому, что надо восполнять вакансии трех членов Политбюро, назначать кого-то председателем Президиума Верховного Совета и председателем КПК, как-то реагировать на алиевщину и т. п. Кого-то ставить во главе идеологии.
Но нельзя, нельзя поднимать нашего Б. Н.'а. С его полицейско-пропагандистским образом мысли и действия и абсолютным пренебрежением к реалиям социально-политических процессов.
Вчера провожал Макленнана, пытался расшевелить его насчет новой концепции МКД. Он отмолчался. Завтра Б. Н. будет принимать Гэса Холла и Каштана.
19 ноября 1982 г.Утро. Перед проводами Гэса Холла. Замучился на этих проводах, каждый день «обед» и «ужин», говорю, говорю, говорю — о Китае, о визите туда Марше, о впечатлениях западников, встречавшихся здесь с Андроповым, об испанской компартии, о «новом интернационализме», о том «что делать» с МКД, об Афганистане, о патриотизме для не правящей партии, о том, что у нас (как в Канаде) все, кто не «пролетарий», даже 40 лет после 1917 года, изображались «сукиными сынами». А теперь вот спохватились (поток художественной и исторической литературы). Но моральный фактор оказался самым отстающим и тянет всех нас, держит, — боже — о чем я только не говорил, «очаровывая интеллектуальностью» Центрального Комитета и стараясь зализать ужасающее впечатление, которое они получают от встреч с Пономаревым — от его примитивной детсадовской дидактики, от поучений, от почти неприкрытого «требования», чтобы КП служили нам.
А главное — от его внутреннего бескультурья, явственно ощущаемого неуважения, граничащего с хамством, от его плебейского высокомерия. Он уже совсем перестал ощущать, что не будь всех этих Каштанов, Вильнеров, Урбана и проч. мелочи, он никому совсем был бы не нужен. Потому, что с Менгисту, Асадом, Ганди и Марше сумели бы общаться через его голову (что и делается!).
Беда! Какой уж тут «новый подход» к МКД!
Пишем таки для него статью в ПМС о международном (пардон: всемирно-историческом) значении похорон- и для этого я распорядился пустить под нож уже готовый тираж ПМС за № 12.
20 ноября 1982 г.Трехчасовой разговор с Гэсом Холлом. Как всегда — нудный. Он неинтересный человек, хотя единственный, кто еще может кое-как быть лидером компартии в современной Америке. Зато он оживился, когда рассказывал о поездке по стране — митинги, которые по большей части проходили в церквах при содействии священников. И тут же в церквах происходила вербовка в КП — списки загодя составляли те же священники. О том, что нынешнее движение за замораживание ядерного оружия — это дело епископов, объявивших грехом не только поддержку такого оружия, но и работу на предприятиях, где оно производится.
