Уильям Манчестер - Стальная империя Круппов. История легендарной оружейной династии
Инструктор умолял обоих молодых людей быть поострожнее, но не был уверен, дошли ли до них его предостережения. Тем не менее, их путешествие, длившееся девять месяцев, завершилось успешно. Потом Уинстон-младший морочил мне голову рассказами типа: «Над Мертвым морем мы находились на высоте 1275 футов ниже уровня моря! Знаете, ведь оно находится во впадине, и его поверхность на 1285 футов ниже уровня моря». То есть они почему-то летели на 10-футовой высоте, забыв, вероятно, что при таком низком полете шквал коварного «хамсина» мог разнести их самолетик и они продолжили бы свое путешествие по дну морскому, где не ступала нога ничьего деда.
Ясное дело, двадцатилетних пилотов такой невидимой опасностью не запугаешь; наверное, только этим и можно объяснить, почему Клаус – отец Арнольда на своем отлично гудящем «мессершмите» пропал над лесом в тот январский день 1940 года, когда на небе не видно было ни облачка – и ни единого вражеского самолета на горизонте. Когда Уинстону позже указали на серьезный риск, он выглядел озадаченно: «Но ведь мы летели в Каир». Как будто не было возможности обойтись без этого 10-футового бреющего полета. Именно такой взгляд на жизнь и делает людей премьерами, «пушечными королями» или покойниками.
Вместе с тем экспедиция принесла обоим чувство удовлетворения, а власти отнеслись к ней почти как к визиту глав государств. Сами имена Черчилля и Круппа обладали известной магией, и оба путешественника получили приглашения от императора Эфиопии Хайле Селассие, короля Иордании Хусейна, президента Сирии и премьера Судана. Президент Египта прислал своего главного советника, и тот показал гостям храмовый комплекс в Луксоре и высотную Асуанскую плотину, которую строили советские специалисты. Все эти почести оба молодых человека восприняли как нечто само собой разумеющееся и рассказывали о них с юмором. Летом Уинстон-младший написал книгу о своем путешествии, а Арнольд опубликовал сборник собственных фотографий, которые напомнили о давнем увлечении «дяди Альфрида».
Так совпало, что Черчилль с Боленом пустились в дорогу 11 ноября – в Англии эта дата считается Днем поминовения, а в Германии – мрачным днем «перемирия», то есть капитуляции в Первой мировой войне. Арнольдов дед Густав так озлобился после событий 1918 года, что начал втайне перевооружать Германию, записал сыновей в нацистские отряды и довел династию до вымирания. Полет же Арнольда и Уинстона для многих стал знаком того, что Европа прощается с враждой.
Но Арнольд не мог унаследовать дом и имя Круппа. В нем жил дух Альфрида, он был прирожденным лидером и самым мужественным среди младшего поколения династии. Но наследником был сын Альфрида Арндт, человек абсолютно другого склада.
* * *Последний наследник Дома Круппов питал устойчивое отвращение к городам как таковым, но, пока Рио не запал ему в душу, он считал Париж, так сказать, наименее неприятным из них. Печальная история этого «избранного» укладывается как раз в парижскую пословицу: «Испытания делают человека, а везение – монстра». Однако следует быть справедливыми – характер Арндта нельзя рассматривать в отрыве от времени, сформировавшего его как личность, то есть середины XX века. Между 24 января 1938 года, когда он появился на свет, и 20 ноября 1961 года, когда его представили членам правления, как будущего суверена 125 тысяч подданных Эссенской империи Круппа, лежала дистанция огромного размера.
Он родился в год аншлюса в предместье Берлина – столицы величайшей в мире военной державы. Вскоре после его рождения началась война. Его первые воспоминания – это военная форма, духовые оркестры и «Зиг хайль!». Малыш, конечно, ничего не понимал, но настроение чувствовал верно, и ему было неспокойно, а известие о том, что два его дяди погибли, испугало его. Когда Арндту было четыре года, отец развелся с матерью, поскольку родители отца считали, что она ему не пара, и она уехала с ним на озеро Тегернзее. В семь лет он узнал, что среди его близких родственников один попал в плен, другие либо погибли, либо пропали без вести, а дед признан невменяемым. В десять лет в мюнхенской «Вечерней газете» он прочитал, что отец объявлен опасным военным преступником и осужден на тюремное заключение, а его собственность (то есть наследство Арндта) конфискована. Мать утешила сына, сказав, что настоящим преступником был не отец, а дед. Как-то это мало помогало. Но некая закономерность присутствовала. А через три года вообще произошла полная дичь. Альфрида Круппа освободили, вернули ему состояние, и фатерланд провозгласил его великим человеком, правда, неизвестно за какие заслуги. Арндт понял так, что у отца были какие-то общие дела с тем странным типом, который хотел покорить мир, проиграл, велел разрушить всю страну, покончил с собой вместе с женщиной, которая успела побыть его женой всего несколько часов, да еще и приказал – в последнем желании – облить себя бензином и поджечь. Но что бы там ни было, теперь отца превозносили как символ мужества Германии. И вот наконец Арндт встретился с ним, приехав для конфирмации в протестантскую церковь рядом с виллой «Хюгель». Мать, которую он обожал, осталась дома. В этот значительный для подростка момент ее заменяла сексуальная иностранка Вера.
По условиям развода Альфрид и Аннелизе обязались по очереди заниматься воспитанием сына, но на практике это оказалось трудно. Во время войны Альфрид постоянно выезжал в «покоренные страны» по своим делам, потом сидел в тюрьме, а затем снова часто бывал за границей. Отец и сын виделись редко. Сын чувствовал себя дома только на вилле на Тегернзее, у матери, там всегда было весело. Впрочем, со временем мать и сын все реже появлялись дома и все чаще – в Байрейте, на Лазурном Берегу или в Бразилии, где Арндт купил большое поместье с частным аэродромом, чтобы встречать гостей. В Эссене он бывал теперь только по случаю чествования крупповских юбиляров.
На праздновании стопятидесятилетия династии он позволил себе, томясь скукой, неудачную шутку, назвав отца и Бейца «Фау-1» и «Фау-2» (от немецкого «фатер» – отец). Эта шутка была очень болезненно воспринята за границей, где тысячи людей погибли от снарядов «Фау» – немецкого «оружия возмездия».
Впрочем, родные понимали, что у Арндта это вышло не со зла и потом – «он ведь все-таки Крупп». Эти слова характеризуют отношение к Арндту. Они превратились в общее место, отговорку, о которой вспоминали, когда поведение наследника фирмы казалось странным или неподобающим. Если Альфриду Круппу было суждено превзойти достижения своего знаменитого прадеда, то Арндт, названный в честь самого первого Круппа, одиннадцатый наследник, не поддержал славы этого имени. В истории семьи хватало эксцентричных личностей, но последний «будущий Крупп» начал проявлять доселе невиданную черту – полное пренебрежение к будущему своей фирмы. Альфрид, сам воспитанный в жесткой дисциплине, относился к сыну более или менее снисходительно. В марте 1959-го он взял сына с собой в Японию, и биографы семьи окрестили это «первой деловой поездкой» наследника. Вскоре Арндт поступил во Фрейбургский университет. Но его академическая карьера оказалась не такой блестящий, как можно было бы судить на основании брошюр, выпущенных в Эссене.
