Николай Баженов - Фюрер как полководец
ОКХ и ОКВ не могли противостоять Гитлеру, так как были низведены до статуса промежуточных инстанций. В 1943–1944 гг. шеф-адъютант Шмундт совместно с несколькими генералами пытались пропихнуть на пост начальника главного командования Вермахта решительного и энергичного человека, например, Кессельринга. Однако фюрер заявлял, что никогда не откажется от услуг Кейтеля, потому что тот «предан ему, как собака».
Британский историк XIX века Томас Карлейль писал, что «опасный человек – это человек, идущий на поводу у своих фантазий и не понимающий истинной природы объекта, с которым имеет дело. Добившись высокого положения, такой человек становится неописуемо опасным». Именно таким человеком и был Гитлер. Генерал Йодль, хорошо знавший повадки вождя, как-то сказал Варлимонту: «Не следует указывать диктатору, где тот допустил ошибку, так как это подрывает его уверенность в себе – главное, на чем зиждется его личность и его поступки».
Однако ко всем высказываниям немецких генералов по поводу гитлеровской стратегии надо тоже относиться скептически. Ведь многие из них полагали, что война могла бы закончиться по-другому, если бы Вермахтом командовал кто-то из них. Тем самым они показали, что сами страдали тем, в чем обвиняли фюрера – в непонимании решающих факторов ведения войны. На самом деле причина поражения Третьего рейха кроется не в стратегических ошибках при ведении боевых действий, а в политической плоскости. Гитлеру не удалось предотвратить создание коалиции великих держав, а в дальнейшем не удалось расколоть ее. А при таком соотношении сил всякие успехи на поле боя были бесполезны.
Фюрер с презрением относился к военным законам и моральным ограничениям, полностью сделав ставку на закон насилия.
Именно он стал главенствующим при ведении боевых действий. Как писал Вернер Мазер: «В том, что война (особенно в 1941–1942 гг.) не укладывается ни в какие рамки, он виноват сам. Он развязал на Востоке извращенную идеологическую войну, объявив русских вне закона, втянув США в декабре 1941 г. в войну и спровоцировав тем самым Вторую мировую войну». Своими преступными действиями и целями по отношению к евреям и мирному населению Гитлер настроил против себя весь западный мир и тем самым исключил какие-либо компромиссы. Началась война не на жизнь, а на смерть, которую Германия выиграть не могла, что бы она ни делала.
Это идиотское слово «блицкриг»
«Я никогда не применял слово «блицкриг», потому что оно совершенно идиотское!» – сказал как-то Гитлер.
Одним из наиболее распространенных обвинений в отношении Гитлера как полководца является тезис об «авантюрности» стратегии блицкрига. Авантюризмом чаще всего объясняется поражение Вермахта под Москвой и в последующих кампаниях. Напомним, что это красивое слово происходит от немецких «blitz» (молния) и «krieg» (война). Фактически «молниеносная война» возникла как антипод позиционной войне, которую в течение четырех лет вели Антанта и Тройственный союз в годы Первой мировой войны. Интересно, что в 1914–1918 гг. такой характер боевых действий преобладал не только на сухопутных фронтах, но и на море. К примеру, Северное море фактически представляло собой позиционный театр боевых действий, где роль «окопов» играли многокилометровые минные заграждения, из-за которых периодически делали вылазки «пехотинцы» – линкоры и крейсера Флота Открытого моря и соединения Гранд-Флита. Проведя несколько стычек, противники снова прятались за заграждения и выжидали удобного момента. Что касается знаменитого Ютландского сражения 30 мая 1916 г., то оно, по сути дела, стало морским Верденом. В результате двухдневного боя стороны понесли большие потери, но в стратегическом плане не добились ничего! Таким же позиционным театром стали Средиземное и Балтийское моря.
Военные кампании 1941–1942 гг. стали полной противоположностью. Скорость, с которой продвигались немецкие войска, заставила весь мир затаить дыхание. Война против Польши продолжалась 30 дней, против Норвегии – восемь. Голландия была захвачена за пять дней, Бельгия – за 17. Франция была побеждена за 42 дня, Югославия – за 11, Греция – за 21 день. По территории СССР Вермахт тоже двигался с потрясающей скоростью, за две недели преодолев половину расстояния от границы до Москвы. Целые государства рассыпались, словно карточные домики, под ударами танковых клиньев. Серые приземистые танки и мотоциклы врывались в города в глубоком тылу, когда по их улицам еще ходили трамваи. Брошенные автомашины с распахнутыми дверями, сброшенные в кюветы танки, унылые колонны военнопленных в униформе разных стран – эти хорошо известные по фото– и кинохронике картины сопровождали путь немецких войск на протяжении трех лет войны.
Успех блицкрига отнюдь не состоял в превосходстве техники и численном преимуществе, как это нередко принято считать. Немецкие танки в целом уступали по формальным параметрам толщины брони, калибра орудия танкам противника. Французские танки «Самоа» S-35 и B1, английские «Матильды», русские Т-26, БТ-5 и КВ-1 не уступали, а по ряду формальных характеристик даже превосходили немецкие. Типичный пример – танковое сражение в районе города Рассеняй, в Прибалтике, в первые дни войны, когда оснащенный в основном чешскими танками 35(t) немецкий 41-й моторизованный корпус окружил и уничтожил 2-ю танковую дивизию Красной Армии. И это произошло, несмотря на то что советская дивизия имела на вооружении почти 50 тяжелых танков КВ-1 и КВ-2. Аналогичным образом 7-я танковая дивизия, тоже оснащенная танками чехословацкого производства, в первый день войны в боях за мосты на реке Неман заставила отступить советскую 5-ю танковую дивизию, имевшую 50 танков Т-34, 30 Т-28 и 170 БТ-7.
По количеству войск Вермахт тоже уступал своим основным противникам, за редким исключением. О численном превосходстве Красной Армии и говорить нечего.
В чем же была причина таких успехов? Создание оптимальной организационной структуры, в первую очередь танковых дивизий, включавшей, помимо собственно «панцеров», моторизованную пехоту, артиллерию, инженерные части и части связи, позволяло не только осуществлять прорыв обороны противника, но и развивать его вглубь, отрываясь от основной массы своих войск на десятки километров. Танковое соединение становилось в значительной мере автономным и самодостаточным. Это позволяло ему вести бой с резервами противника, захватывать важные пункты в тылу самостоятельно, не ожидая подхода пехотных дивизий и сопровождающих их полков артиллерии. Саперные части дивизии могли снять минные поля, разрушить заграждения, восстановить только что взорванный мост. Артиллерия позволяла на равных вести артиллерийскую перестрелку с встретившимися на пути резервами противника. Пехота же могла помочь удерживать захваченный в глубине обороны пункт, препятствуя отходу окружаемых корпусов и дивизий или обороняя плацдарм для дальнейшего наступления.
