Ги Бретон - От Анны де Боже до Мари Туше
В день Рождества умирающий призвал к своему изголовью Франциска Ангулемского, наследника короны. Молодой человек, сгоравший от нетерпения взойти на престол, не смог скрыть улыбку удовлетворения при виде короля в предсмертном состоянии.
Из-под полу прикрытых век Людовик XII молча наблюдал за ним. Заметив на его лице улыбку, задумался над вопросом, который омрачил его последние дни. «Относилась ли улыбка Франциска к ставшему столь близким трону или к Марии?» Людовик знал, что молодой герцог Ангулемский был влюблен в королеву и теперь, чувствуя приближающийся конец, все больше терзался мыслью, не ждет ли его преемника столь же печальная участь.
— Клод, моя маленькая Клод! — шептал он временами.
Судьба дочери его очень беспокоила. Однажды, говоря о Франциске, он произнес: «Этот увалень все испортит». А про себя подумал: «Лишь бы он не сгубил ей жизнь. Лишь бы не отверг ее, чтобы жениться на королеве Марии…», и еще вспомнил о Жанне Французской, которую когда-то бросил и взял в жены резвую и соблазнительную Анну Бретонскую…
В то время, как король угасал, парижане, попрятавшись от холода в домах, обсуждали печальное событие:
— Наш добрый государь умирает, потому что слишком крепко обнимал королеву, — говорили одни.
— Он переусердствовал… Не хотелось ударить лицом в грязь перед молодой женой. Да только это оказалось ему не по силам.
— Подумайте только, соседка, в его-то возрасте он пытался вести разудалую жизнь, как молодой. Эта неугомонная королева заставляла короля обедать в полдень вместо девяти вечера, ужинать в одиннадцать, а спать после полуночи, тогда как он привык ложиться в постель в шесть… Она его сведет в могилу.
И это была чистая правда. Людовик XII умирал от истощения сил после полугода общения со своей слишком молодой и слишком горячей женой.
Когда пробил последний час, у постели короля собрались те, кто его любил. Вот почему 31 декабря в замок Турнель прибыла не только королева. Там же собрались Лонгвиль, Ла Тремуйль, Гийом Парви, духовник короля, и герцогиня Бурбонская, которая, наверное, вспоминала о том времени, когда этот истощенный старик был прекрасным Людовиком Орлеанским и она была в него так влюблена…
Лежавший на громадном кровати, Людовик XII бредил. К угрызениям совести по поводу Жанны прибавились другие страдания, граничившие с суеверием.
— Я должен скоро умереть, — говорил он. — Так надо. У гроба моей дорогой Анны я обещаю, что прежде чем начнется новый год, я приду к ней, и мы будем вместе.
Наконец 1 января, ровно в десять часов вечера, когда от бешеных порывов ветра хлопали ставни на окнах, король испустил дух.
И в тот же миг, несмотря на бурю, два всадника покинули Турнель. Один из них, растворившись в ночи, направился в Роморантен, чтобы сообщить Луизе Савойской, что ее сын стал королем, другой — в Отель Валуа, где Франциск веселился с друзьями.
Едва переведя дух, гонец, склонившись, произнес:
— Король умер! Да здравствует король!
— Да здравствует король! Да здравствует король Франциск I!
Вскочив на коня, новый король устремился в Турнель. Он был бледен. Теперь, когда он достиг желанной цели, радость его была не полной, потому что, несмотря на возгласы друзей, он пока еще был только законным наследником. Королем он сможет стать не раньше чем через шесть недель, и то, если за это время королева Мария не объявит, что ждет ребенка…
Франциск достаточно хорошо знал молодую королеву, знал, что она вполне способна в то время как все оплакивают ее супруга, найти какого-нибудь услужливого стражника, который не далее как в соседней комнате сделает ей дофина.
* * *
На рассвете следующего дня Мария была препровождена в Клюни, где и оставлена под присмотром охраны. Именно там она должна была, согласно обычаю, провести первые сорок дней траура, потому что считалось, что любая беременность, объявленная в первые шесть недель после смерти короля, может быть приписана усопшему.
Опасаясь такого оборота дел, Луиза Савойская и Франциск приказали мадам д'Омон и мадам де Невер наблюдать за королевой Марией день и ночь. Окна и ставни отеля Клюни были наглухо закрыты, и несчастная пленница, чей бурный темперамент так всех пугал, пребывала в полной изоляции от мира, в одной из комнат, освещенных свечами. Ей казалось, что она сходит с ума.
Тем временем Франциск, который не мог вступить на престол раньше, чем убедится в отсутствии беременности у королевы, а вместе с ним вся Франция и все царствующие дома Европы томились в ожидании. Рождение дофина могло изменить множество событий, перевернуть столько планов, что при одной только мысли об этом Людовик Сфорца, Генрих VIII Английский, Максимилиан Австрийский не в состоянии были усидеть на месте и без конца заказывали мессы, тогда как Луиза Савойская двадцать четыре часа в сутки проводила в часовне, бормоча заупокойные молитвы. Короче, небо, к которому со всех сторон возносились молитвы, не в состоянии было решить, кому оказать милость.
И вот однажды утром несчастная графиня Ангулемская в который уже раз подумала,, что мечте ее рушится: было объявлено, что королева Мария беременна.: Но кто мог ввергнуть ее в это состояние? Саффолк? Франциск? Один из множества окружавших ее молодых людей? Слуга? Разумеется, никто.
Очень скоро выяснилось, что молодая вдова от отчаяния, что больше не будет королевой Франции, выдумала все это в надежде на регентство. Вот что рассказывает Брантом об этой пикантной истории: «Королева, пишет он, после смерти короля без конца распускала слух о том, что беременна; и хотя на самом деле этого не было, говорили, что она, что-то подкладывала под платье, все полнела и полнела чтобы когда придет срок, взять ребенка у какой-нибудь женщины, родившей в это же время. Но Луиза Савойская, которой никак нельзя было отказать в сообразительности, прекрасно знала, как делаются дети, и видела, что для нее и для сына все может кончиться плохо. Поэтому она приказала врачам и повитухам осмотреть королеву, и они обнаружили у нее под платьем свертки из белья и занавесок. Так ее разоблачили и она не стала королевой-матерью».
Вот тогда Франциск, вопреки правилам явился в Клюни и спросил у Марии, может ли он приступить к церемонии коронации.
На этот раз для молодой женщины партия была окончательно проиграна. Опустив голову, она сказала:
— Сир, я не знаю иного короля, кроме вас. Через несколько дней, 25 января, Франциск прибыл в Реймс.
Когда в феврале он совершил торжественный въезд в Париж, сороковины Марии закончились. После обычных для такого случая церемоний он навестил молодую вдову и сделал ей невероятное предложение:
