Валерий Горбань - Просто командировка
Собака сразу бежит в комнату, где стоит кровать его хозяина. Увидев непонятную толчею, ошалев от запахов гари и крови, она вздыбливает шерсть и рычит, недоверчиво глядя на окружающих.
Кинолог шепчет:
- Свои, Ральф, свои! Иди ко мне, не бойся. Здесь все свои.
И бессильно свисающей рукой пытается погладить виновато поскуливающего пса.
Серега - собровец, вместе с командиром бамовцев к Шопену спешат. Лица встревоженные.
- Братишка, у нас сюрприз на букву "х".
- А не хватит на сегодня сюрпризов?
- Не, еще только начинаются...
- Да что такое?
- У него, - кивает собровец на подполковника, - полный "ЗИЛ" - наливняк бензина. Девяносто третьего.
- Где? - холодея, спрашивает Шопен.
- А вон: под стенкой комендатуры, - машет рукой Серега.
Действительно, на углу стоит бензовоз. Пули щербят возле него стены. Пару раз в нескольких метрах от машины вздыбливаются разрывы подствольников.
- Да вы что...начинает Шопен.
- Ладно, не рычи. Пацан - водитель испугался, убежал. И ключи уволок. Но у нас есть зиловские. Мой боец машину выведет. Только твоим надо будет выскочить, духов огнем в упор ошарашить. Под разрывы перегоним в мертвую зону.
- Котяра, всех с подствольниками сюда.
Минуты не проходит, как две пятерки гранатометчиков в коридорчике выстроились. Среди них и Питон с теми, кто недавно тортик на улице разделывать собирался.
Шопен задачу ставит:
- Разбиваемся на две группы и залпами поочередно отрабатываем край "зеленки". Перезарядка - в укрытии, зря рисковать не нужно.
Заканчивая, не удержался:
- Питон, ты бы сбегал, проведал свою коробочку. Духи вторым заходом как раз там накрыли.
Тот, виновато сморщив нос, в затылке чешет. Друзья смеются, локтями подпихивают.
- Все... Заряжай! Пошли!
Подошедшие телевизионщики вслед нацелились.
- Куда? Жить надоело?
Крепыш - журналист бурчит сердито:
- Извини, командир. Я тебя не учу, как твою работу делать? - и поняв, что слишком резко получилось, добавляет примирительно, - надо же людям показать, что здесь делается, и как наши ребята драться умеют.
Шопен вскидывает брови, тянет изумленно-одобрительно:
- Мужи-ик! Тебя как зовут?
- Михаил.
- Ладно, Миша, подожди секунду... Малыш, Мак-Дак!
Подбегают двое из резерва. У одного- здоровяка - пулемет ручной, у второго - сухощавого, с умным тонким лицом - автомат с оптическим прицелом.
- Прикройте ребят, головой отвечаете! Малыш,- к здоровяку обращаясь, ты старший.
Тот молча в ответ кивает.
- Ну, с Богом, - и оператору, - Только смотри: для духов твоя камера это просто оптика. По возможности, башку от нее подальше держи...
Пригнувшись, журналисты со своей личной охраной выскакивают туда, где бой идет, и смерть носится, свою дань с живых собирая.
Снова волны разрывов с автоматной и пулеметной трескотней сливаются. За черной завесой, взревев мотором, проскакивает во внутренний дворик "ЗИЛ"бензовоз.
- Фу-у-у! - хором облегченно выдыхают командиры, в комедатуру возвращаясь.
- Мешками обложить, брезент от подствольников сверху натянуть! А завтра хоть весь батальон на лопаты ставь, но чтобы капонир был под бензовоз. Это же - вакуумная бомба под собственной задницей, - качает головой Шопен.
- Ну кто знал, что разгрузиться не успеем, как в такой концерт попадем,- оправдывается бамовец.
- Да ладно, тут твоей-то вины нет. Хотя пузырь с тебя - все равно. О! спохватывается Серега, - ты же у нас еще и не прописанный! Вот завтра за все сразу и выкатишь... Так, а это что за запах? Закусь спеет!
В грохот разрывов, звуки перестрелки вплетается шкворчание мяса на огромной сковородке. Тыловик комендатуры, в бронике, в шлеме, с автоматом за спиной, на керосинке баранину жарит. Переворачивает мясо большой вилкой, убавляет огонь и, еще раз оглянувшись: не пригорит ли, выскакивает с очередной выходящей группой. Через пару минут он возвращается. Бросает пустые магазины сидящему у стены бойцу с перевязанной головой, - Набей! - и, пока тот снаряжает магазины патронами, продолжает кухарить.
В расположении ОМОН, в уголке, за старой партой, сидят шестеро в полной боевой. За спинами у них еще человек пять. Тоже вооружены до зубов бодрствующая смена. Шестеро режутся в карты, в "дурака", на вылет. Остальные заглядывают им через плечи, вполголоса дают советы. Игроки незлобно и также негромко отругиваются.
На железных армейских койках, поставленных в два яруса, на синих и серых солдатских одеялах отдыхает третья смена. Бойцы, свои автоматы обняв, расстегнув броники и поставив их "коробочкой" на бок, спят между титановыми створками, как ниндзя-черепашки. В головах у каждого шлем лежит. Обутые ноги на панцирных сетках покоятся, матрацы подвернуты, чтоб не испачкать.
За стенами кубрика бой идет.
Шлеп-шлеп-шлеп... Дум-дум-дум... Бум-ба-бах! Бум-ба-бах!
Трясутся стены, прыгают.
А бойцы спят. Один из них перевернулся на спину, похрапывать было начал. Негромко сначала, а потом - соловьем залился. Сосед с нижнего яруса, из глубокого сна вынырнув, ногой его снизу пихает:
- Хорош храпеть, спать мешаешь.
Картежники, переглянувшись, прыскают, зажав рты, чтоб не расхохотаться. Один, наиболее смешливый, в коридор выскакивает. А храпун и его сосед снова в сон проваливаются.
В "кубрик" командир взвода зашел. Что-то сказал вполголоса, и будто не спал никто. Поднялся резерв. С ясными глазами, напружиненными телами, к любому обороту готовые, поднялись, как один. В три-четыре секунды застегнули броники, надели шлемы, присоединили магазины к оружию. Походкой волчьей, скользящей, настороженной, пошли на выход.
Ночь. На посту, на дне широкого окопа, полукругом обложенного мешками с землей, и накрытого досками с дерном, прижавшись спиной к стенке, сидит молоденький солдатик из только прибывших в комендатуру бамовцев. Съежившись в комок и прижав к себе автомат двумя руками, как ребенок, у которого хотят отнять игрушку, он тихо-тихо, еле слышно выбарматывает:
- Сейчас меня убьют! Сейчас меня точно убьют!
Слева и справа от него стоят матерые, лет по двадцать пять - тридцать омоновцы. Тот, что справа - с автоматом. Дав короткую очередь, он быстро отшагивает в сторону, за мешки, а потом неспешно передвигается к соседней амбразуре. Второй - с бесшумной снайперской винтовкой. Он не столько стреляет, сколько разглядывает что-то впереди в ночной прицел.
- Вот ты, сука, где затаился! Наглый, тварь! - цедит сквозь зубы снайпер и чуть погромче бросает напарнику:
- Витек, дай-ка длинную. Только рядом с ними положи, на вспышки, чтоб поверили.
Тот высовывает автомат в амбразуру, куда-то целится, а затем, убрав голову за мешки, дает длинную очередь.
