Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 1. В соболином краю
И вот мы стоим на аэродроме. Вечер. Яркие лампочки красным ожерельем бегут вдоль бетонной дорожки. Какой-то самолет заходит на посадку. Гляжу на Симону. С букетом цветов она протискивается сквозь толпу встречающих.
Все тише вращаются крылья пропеллера. Самолет затихает. Открывается дверь, и на бетонные плиты один за другим сходят пассажиры: женщина с мальчиком, бородатый старик… Симона бежит к самолету. Каким-то чувством она угадала: именно этот моложавый мужчина с плащом в руке – Мишель. Он тоже бросился навстречу. Обнимаются. Оба черноволосые, загорелые, крепкие.
– Сестра? – спросил летчик.
– Сестра! – ответил пассажир из Горького и улыбнулся сквозь радостные слезы.
Не помню, сколько времени длилась эта трогательная встреча – наверное, долго, потому что я успел израсходовать всю пленку.
Сели в машину. Михаил расспрашивал Симону о родных, о друзьях из маленького французского городка. Он помнил французские слова. Симона понимала его и радостно кивала головой: «Да, да, все живы, помнят вас».
– Как ты выросла, Симона, какая красивая стала, – говорил Михаил.
Для горьковского парня эта французская девушка была такой близкой и такой незнакомой. Ведь он помнил ее маленькой девочкой в коротком платьице. Она приветствовала его, смешно приседая.
А теперь… Друзьям было о чем поговорить, было что вспомнить… Наша машина подъезжала к залитой фестивальными огнями праздничной и веселой Москве.
Фото автора. 30 июля 1957 г.В Африке мороженое тоже холодное…
Много чудес, много любопытных встреч, случаев, смешных приключений было на фестивале. На этом снимке запечатлен финал забавной сценки, которую…Впрочем, все по порядку.
Кто был на Московском фестивале, никогда не забудет радушия и гостеприимства, с каким встречали москвичи посланцев всего мира. Гостю непременно хотели сделать приятное: вручить подарок, памятный сувенир, значок, жетон…Если под рукой не оказывалось подарка, просто пожимали руку, дружески хлопали по плечу…
На улице Горького возле тележки с мороженым остановился негр.
– Эскимо! Один! – поднял он палец, исчерпав этой фразой запас русских слов ровно наполовину. Он полез в карман, чтобы расплатиться. И вдруг покраснел (если можно так сказать про темнокожего) – деньги остались в гостинице. С беспомощной улыбкой смотрел он на хозяйку тележки, совсем не понимая ее выразительных жестов:
– Даром бери, бери так, не надо денег…
Вот тут и случилось забавное. Стоявшая у тележки очередь мгновенно нарушилась. Девушки, пожилая женщина с кошелкой, профессорского вида мужчина, молодой человек в майке – все наперебой протягивали мороженщице деньги, каждый хотел угостить гостя из Африки московским мороженым.
Через минуту палочки от эскимо уже едва умещались в руках у любителя сладкого. А число желающих угостить все увеличивалось. Протягивались все новые и новые порции.
От смущения и растерянности негр начал пританцовывать. Он поворачивался на каблуках, не зная, что предпринять. Вдобавок ко всему июльское солнце начало делать свое беспощадное дело – на тротуар упали первые молочные капли.
Что же делать? Кругом улыбались, никто не находил выхода из забавного положения. Вдруг смущенный страдалец издал победный крик и, раскланиваясь на ходу, засеменил на другую сторону улицы. Там шла целая армия любителей мороженого.
Школьники сначала растерялись при виде пританцовывавшего человека с «охапкой» эскимо в обеих руках. Но потом поняли свою спасительную миссию. Через полминуты вся компания аппетитно причмокивала. Улыбались ребятишки, улыбались тети и дяди, девушки и парни. Белозубую улыбку дарил москвичам гость из Африки. Все были довольны.
– Кто знает английский язык? – спросил я у присутствующих.
– Я, – немного смущенно отозвалась одна из девушек.
– Переведите, пожалуйста, если можно, односложную фразу, которую говорил гость, оделяя ребятишек мороженым.
– В Африке мороженое тоже холодное… – перевела девушка.
Фото автора. 1 августа 1957 года.В Москве живут мои подруги
До вчерашнего дня эти девушки не знали друг друга. Встретились они в Доме культуры «Трехгорки». Тоня Черток и Таня Осипова работают на фабрике, Анна Несторович вместе с членами югославской делегации пришла в гости к текстильщицам.
Послушаем, о чем говорят эти трое.
Едва только Тоня Черток принялась рассказывать о знаменитых трехгорских тканях, как Анна Несторович прервала ее:
– Вы художница по тканям?.. Вот интересно! Я ведь тоже собираюсь работать в этой области.
Девушки часто говорят о тканях и нарядах. Но тут разговор был особого рода. Югославскую студентку интересует технология крашения ситца, состав красок: «Какие из тканей пользуются большим спросом?.. Покажите образцы… А как живут трехгорцы?» Пришлось рассказать о работе и учебе ткачих, о новых жилых домах.
– А какую из этих тканей вы выбрали бы себе на платье? – Анна Несторович явно желает узнать вкусы своих новых знакомых.
– Вот эту. – Таня Осипова показывает на яркое полотно.
– О, да, мне она тоже очень нравится, – отвечает Анна, – я заметила, многие девушки в Москве умеют хорошо одеваться…
– Что вы расскажете о москвичах, когда вернетесь домой?
– Я расскажу, как хороша Москва, как хороши здесь люди! Мы ведь ровесники и мало помним войну. Наши отцы и матери рассказывают, что югославы и русские отстаивали свободу, как братья. Мне хотелось взглянуть на близкую сердцу страну своими глазами. И я увидела, как мы действительно близки. И язык у нас родственный – мы ведь понимаем друг друга без переводчика, обычаи и вкусы близкие, и цель у нас одна – мы ведь тоже строим социализм. Как же нам не жить в дружбе, как не любить друг друга! Когда я вернусь в Белград, я скажу, что в Москве живут мои сестры.
6 августа 1957 г.Девушка из Нагасаки
Нагата Хисако и маленький Андрюша познакомились в Москве.
Первый раз я увидел ее в большом переполненном людьми зале, где проходила встреча участников Московского фестиваля с делегатами из Японии. Рядом, локоть к локтю, сидели арабы, мексиканцы, негры, французы, американцы, немцы, русские…Сотни людей ждали первого слова взволнованной девушки. Она заговорила. Тихо, очень тихо заговорила. Но слова ее заставили девушек поднести к глазами платки, а парней сжать кулаки. Я сидел с наушниками в первых рядах, наспех записывал эти падавшие в сердце слова:
