Хьюи Ньютон - Революционное самоубийство
— Да.
— Твой Бог всемогущ?
— Да.
— Он всеведущ?
— Да.
Подытоживая ответы, я выводил заключение о том, что их всемогущий Бог знает все наперед. Потом я выдавал тираду: «Если так оно и есть, как же вы можете говорить о свободе воли, когда Он знает все, что ты собираешься делать еще до того, как ты это сделал? Твои поступки предопределены. А если это не так, тогда получается, что твой Бог солгал или допустил ошибку, а ты говоришь, что твой Бог не может совершить ни того, ни другого». С подобных дилемм начинались споры, растягивавшиеся на целый день, и тут же требовалась не одна бутылка вина. Эти беседы проясняли мои мысли, хотя из-за них я мог прийти в колледж сильно нетрезвым.
Некоторые братья считали меня ученым педантом, который только и хотел, что их унизить. Из-за мнимых оскорблений порой начинались драки. Особенно хорохорились новички. Они еще не знали меня и моих отношений с братьями. Мне нравилось рассуждать о философских идеях, а уличные братья были единственными людьми, в компании которых мне хотелось проводить тогда время. Я находил удовольствие в нашем времяпрепровождении: мы стояли на углу, встречались со знакомыми людьми, наблюдали за женщинами. Мы относились к тем, кто боролся за выживание в нашем квартале.
Такие мужские разговоры случались где угодно — например, в машинах, припаркованных перед магазином, где торговали спиртными напитками, на Сакраменто-стрит неподалеку от Эшби в Беркли. Мы могли разговаривать, выйдя из помещения, где вовсю шла вечеринка, или иногда прямо там.
Я рассказал братьям миф о пещере из «Республики» Платона, и они пришли от него в восторг. Мы называли этот миф историей о пещерных узниках. Здесь Платон описывает состояние людей, заключенных в пещере. Представления о внешнем мире они получают, наблюдая за тенями, которые отражаются на стене пещеры благодаря костру, горящему у входа. Один из узников обретает свободу и узнает, каков внешний мир, т. е. объективная реальность, на самом деле. Он возвращается в пещеру, чтобы поведать остальным о том, что картины на стене — это вовсе не реальность, а лишь искаженное ее отражение. Узники называют его сумасшедшим, ему не удается переубедить своих собратьев. Освободившийся человек пытается уговорить одного из них выйти из пещеры, но тот приходит в ужас от мысли о том, что ему придется столкнуться с чем-то неизвестным, новым. Когда беднягу все-таки вытащили из пещеры, он ослеп, увидев солнце. Казалось, что Платоновская аллегория очень точно отражает наше собственное положение в обществе. Мы тоже находились в заключении, и нам тоже требовалось освободиться, чтобы усидеть разницу между правдой и ложью, в которую нас заставляли верить.
Пижоны из квартала по-прежнему думали, что я «был не в себе», а иногда просто ненормальным. «Придурком» меня называли в том числе и потому, что я всегда совершал неожиданные поступки. Это довольно полезная практика, если хочешь заставить своего противника как следует понервничать. Если до меня доходили слухи, что какие-то парни собираются напасть на меня, я отправлялся туда, где они околачивались. Я хотел и себя показать, и бросить им вызов прямо на месте. Зачастую они были слишком шокированы, чтоб ответить мне чем-то серьезным.
Философия уличной жизни проникла и в мою учебу. Братья были настроены враждебно по отношению к полиции, потому что полицейские всегда обходились с нами грубо и постоянно держали нас в запуганном состоянии. Поэтому я начал изучать полицейскую науку. Я поставил себе цель как можно больше узнать об особенностях мышления полицейских и научиться обводить их вокруг пальца. Я познакомился с принципами ведения полицейского расследования. Я также стал изучать юриспруденцию. Моя мать давно убеждала меня заняться этим, еще когда я был в школе. У меня неплохо получалось спорить, и ей казалось, что из меня вышел бы дельный адвокат. Я занимался правом сначала в городском колледже, а потом в юридической школе в Сан-Франциско. Занятия юриспруденцией нужны были мне не столько для того, чтобы стать адвокатом, а для того, чтобы научиться иметь дело с полицией. Я поступал непредсказуемо.
Однажды в 1965 году я шел в колледж по Гроув-стрит и увидел, что какой-то белый задел своей машиной машину чернокожего брата. Подъехал полицейский на мотоцикле, и водители ударились в спор, выясняя, кто прав кто виноват. Полицейский намеревался выписать штраф брату. Я был в толпе любопытных, наблюдавших за происходящим. Я подошел к белому и сказал, что правила нарушил именно он. Разозлившись на мое вмешательство, полицейский приказал мне замолчать, поскольку я был тут ни при чем. Я повернулся к нему и ответил, что я был при чем, ибо мне было хорошо известно, как он обращается с людьми в нашем квартале. Тот факт, что у него был пистолет, сказал я, не давал ему право запугивать меня. Пистолет еще ничего не значит, народ собирается взять оружие в свои руки и отобрать его у полиции. Я выложил свои аргументы прямо в лицо полицейскому в присутствии многих свидетелей. Вот так я впервые в жизни осадил полицейского.
12. Преуспевание
Что такое собственность? Собственность — это кража.
Пьер-Жозеф Прудон, 1840 год[31]Разбойник… — это настоящий и единственный революционер.
Бакунин, 1870 годСначала я изучал право с целью повысить свою квалификацию взломщика. Сознавая, что меня могут поймать в любой момент и вовсе не желая, чтобы меня застали врасплох, я приобрел несколько книг по уголовном управу, кражам со взломом и прочим уголовным преступлениям и постарался выжать из этой литературы максимум нужной для себя информации. Я пытался выяснить, какие улики требуются полицейским для доказательства совершения преступления, какие действия считаются правонарушениями, какие лазейки можно отыскать в законодательстве и что можно сделать, чтобы вообще избежать обвинения. Они напридумывали целую уйму законов. Я проштудировал Уголовный кодекс штата Калифорния и книжки вроде «Показания по уголовному делу в Калифорнии» и «Уголовное право Калифорнии» Фрика и Аларсона. Я сосредоточил внимание на тех местах, где просматривались неясности. В Уголовном кодексе Калифорнии говорилось, что любой закон, не до конца понятный обычному гражданину — т. е. среднестатистическому человеку, обладающему здравым смыслом и проживающему в Калифорнии, подчиняющемуся процессуальным нормам и положениям штата и принятым в нем культурным нормам — то он не считается законом.
Впоследствии усиленное изучение действия законов помогло мне узнать, как правильно вести себя с полицией. До того, как я взял в руки книгу «Показания по уголовному делу в Калифорнии», я не имел точного представления о своих правах. К примеру, я не знал, что полицейский может подвергнуться аресту. Мое увлечение уголовным правом давало реальные результаты: каждый раз, когда меня арестовывали, меня потом отпускали, не выдвигая обвинения. Пока я не угодил в тюрьму, будучи невиновным, не было случая, чтобы мне выносили приговор; все-таки я не так много натворил. Суд обязательно вынесет тебе приговор, если это в его силах. Однако если ты знаешь закон и твои слова звучат ясно и убедительно, судьи сочтут тебя не совсем потерянным для общества: твоя манера речи укажет на то, что ты «проник» в их образ мышления.
![Юджин О'Нил - Хьюи[Hughie]](/uploads/posts/books/255087/255087.jpg)
