Сергей Сазонов - Воспоминания
Я живо помню, как тягостна для меня была по отношению к сербам, на стороне которых были все мои симпатии, эта роль нравоучительного старшего брата, но политические обстоятельства настоятельно требовали решительного вмешательства русского правительства в сербские дела, грозившие уклоном в сторону национальной катастрофы, которую надо было предупредить в интересах самого сербского народа. К тому же если в Европе было правительство, от которого сербы могли принимать дружеские советы без чувства обиды или подозрительности, то это было, конечно, только русское правительство, в искренности которого они не имели основания сомневаться и которое было связано с судьбой балканского славянства бесчисленными нитями нравственных и реальных интересов.
Вся первая половина 1913 года прошла в вышеозначенных увещаниях сербского правительства и в переговорах с Австро-Венгрией и Италией, за которыми неизменно стояла их союзница Германия. Переговоры эти относились к созданию Албании и вопросу допущения Сербии, в той или иной форме, к выходу в Адриатическое море. Для придания веса своему голосу венский кабинет прибег к принятию на своих границах некоторых мер военного характера. Таким образом, поблизости от границ Сербии были сосредоточены от пяти до шести армейских корпусов, а находившиеся в Галиции три армейских корпуса были доведены до состава военного времени. На эти меры русское правительство ответило удержанием под знаменами резервистов и пополнением военных снабжений в частях, расположенных вдоль границы. Тем не менее принятые как австрийцами, так и нами меры предосторожности были не таковы, чтобы затруднить дальнейший ход дипломатических переговоров на Лондонском совещании послов.
Работы этого совещания продвигались вперёд крайне медленно, и каждый из участвовавших в нём представителей великих держав выдвигал предложения своего правительства лишь с величайшей осторожностью и после подготовки почвы предварительными переговорами с остальными членами той группы держав, к которой он принадлежал. В ту пору ни одному из европейских правительств не хотелось воевать, за исключением австро-венгерского, готового броситься на Сербию в надежде поправить таким отчаянным средством своё печальное внутреннее положение, но не встречавшего необходимой ему германской поддержки. Остальные относились отрицательно к войне, и каждое из них не без тревоги ощущало, что опасность европейской войны могла возникнуть тем не менее во всякое время, как бы невзначай. Даже сама австро-венгерская дипломатия, бывшая в указанном настроении, хотя и продолжала с той же настойчивостью требовать создания независимой Албании и относиться так же непримиримо к допущению Сербии к Адриатическому морю, не решалась не проявить внешним образом известной примирительности и, хотя и вынужденная к тому обстоятельствами, не отказывалась обсудить вместе с державами способы вознаграждения Сербии за тот ущерб, который причинял ей отказ Тройственного союза в каких-либо территориальных приобретениях на побережье Адриатики.
Таким образом, Лондонское совещание послов без особого труда сошлось на принципиальном решении вопроса о создании независимой и нейтральной Албании под суверенитетом султана и при коллективной гарантии великих держав, а равно на предоставлении Сербии в пользование одного из албанских портов с правом не только беспошлинного ввоза и вывоза своих произведений, но и, по настоянию русского правительства, всякого рода военного снабжения и вооружения как в мирное, так и в военное время. Для этого имелось в виду соединение означенного порта железнодорожным путем с Сербией, причём этот железнодорожный путь должен был находиться равным образом под контролем великих держав. Нейтрализация Албании, а следовательно, всего албанского побережья, придавала этой сделке, с точки зрения интересов Сербии, некоторую реальную ценность, которой она бы не имела, если бы порт, предоставленный в пользование сербов, находился в стране, на которой не тяготел бы сервитут нейтральности. Во всяком случае при данных обстоятельствах ни Россия, ни остальные члены Тройственного согласия не могли достигнуть более рационального разрешения вопроса о доступе Сербии к морю. Это разрешение не давало скорого и полного удовлетворения национальному самолюбию сербского народа и его экономическим нуждам, но оценивая результат усилий русской дипломатии в пользу Сербии, не следует упускать из виду, что даже в том случае, если бы Тройственному согласию удалось на Лондонском совещании вырвать у Тройственного союза уступку Сербии части албанского побережья с портом Дураццо или Сан-Джиованни-ди-Медуя, то, практически положение вещей от этого не изменилось бы, так как требовавший для своего осуществления долгих лет и огромных расходов сложный вопрос о постройке железнодорожной линии между производительными центрами Сербии и морем не устранялся фактом территориальной уступки и облегчался лишь в незначительной мере. Единственно обладание хорватским и далматинским побережьем, с дополнительным выходом в Эгейское море, могло дать то вполне удовлетворительное разрешение экономических вопросов, о котором сербский народ мечтал столько лет и к которому сербское правительство готовилось с той минуты, когда осуществление великосербской идеи начало постепенно придвигаться к области политических достижений. В эпоху балканских войн эти идеи были ещё невоплотимы. Между их осуществлением и сербским народом лежала мировая война со всеми её бесконечными страданиями и с тем беспримерным самопожертвованием и героизмом, ценой которых Сербия купила своё национальное объединение.
Пока балканские союзники стояли лицом к лицу с общим врагом и напрягали свои усилия к его одолению, договор 29 февраля 1912 года служил порукой их союзнической верности. Но боевой период войны оказался, для них самих неожиданно, поразительно кратким. Бои были жестоки, но немногочисленны, и в общем победа далась им сравнительно легко. С ней вместе наступила и пора недоразумений, взаимных заподозреваний и раздоров, грозивших превратить вчерашних союзников в завтрашних врагов и свести на нет результаты достигнутых ими сообща успехов.
Этнографически трудноразграничимая Македония, уже давно бывшая предметом их соревнований, снова обратилась для них в яблоко раздора. Установленное союзным договором размежевание, сделанное на скорую руку под давлением спешных требований минуты, оказалось неудовлетворительным, не отвечая более ожиданиям ни одной из договорившихся сторон. В особенности были им недовольны сербы, деятельное участие которых в боевых операциях в Восточной Македонии и под Адрианополем значительно превысило их предварительные расчеты. Положение усложнялось ещё недоразумениями, возникшими одновременно между Болгарией и Грецией из-за вопроса об обладании Салониками, которые греческие войска успели, к великой досаде болгар, занять в ту минуту, когда болгарские войска собирались туда вступить.
