Павел Цупко - Пикировщики
Усенко отвернулся от техника, потрогал шайбу киля, руль поворота, одобрительно кивнул и подошел к стойке шасси. Там он потянул с плеча кожаное пальто-реглан, хотел бросить его на траву, раздумал и вдруг принялся разглядывать. Мне было видно, как лицо летчика то хмурилось - и тогда его высокий чистый лоб прорезала недавно появившаяся суровая складка, то расплывалось в доброй улыбке.
Я понял Костю. Понял и причину, заставившую его так внимательно изучать свое кожаное пальто. Совсем недавно этот реглан из отличного хрома черного цвета был совершенно новеньким, без единой царапины.
Прошло всего два месяца, и теперь пальто было не узнать: порыжевшее, побуревшее, с дырами, заплатами и пятнами, со следами ожогов, оно было подобно старому воину, иссеченному боевыми ранами. Реглан был свидетелем всех испытаний, выпавших на долю летчика.
Константин не швырнул, как обычно, реглан на траву и не лег на него отдохнуть, а аккуратно свернул и осторожно положил на колесо шасси.
- Костя! - крикнул я ему. - Хочешь, скажу, о чем ты сейчас думал? О том, что у моряков есть песня про бушлат, а у летчиков про реглан нет! Угадал?
Усенко изумленно посмотрел на меня и улыбнулся.
- А ведь верно, Павло! Думал про реглан! Понимаешь?..
Но договорить ему не дал подошедший Лопатин, летавший теперь в Костином экипаже.
- Возьми-ка эту справку, Константин Степанович! - Напевая песенку, адъютант раскрыл картодержатель и извлек листок бумаги. - Сохрани! Авось пригодится на старости лет! - Он оглянулся на меня и озорно подмигнул.
Пилот в недоумении развернул листок.
- Зачем он мне? Любите вы, штабисты, эту канитель!
- Не канитель, а документ! Читай, читай да нос не задирай! Я ж обещал проверить твою боевую работу? Сказано-сделано! Заяц, он хоть и косой, а трепаться не любит!
По мере чтения справки худое загорелое лицо Константина стало покрываться румянцем. Я удивился: что могло так взволновать невозмутимого Усенко? Сгорая от любопытства, спросил.
- Та, вот! Понимаешь? - Он растерянно отдал бумагу.
Я быстро пробежал ее глазами. На бланке со штампом и гербовой печатью войсковой части за подписью врио начштаба авиаполка капитана Власова удостоверялось, что младший летчик 13-го скоростного бомбардировочного авиационного полка ВВС Западного фронта младший лейтенант Усенко Константин Степанович действительно с 16 июля по 19 августа 1941 года лично совершил сорок один успешный боевой вылет и при этом уничтожил четыре танка, три железнодорожных эшелона, шесть артиллерийских батарей, три дота, семь складов, ангар, двадцать две автомашины, семнадцать повозок, до роты солдат и офицеров, разрушил две переправы, создал семь очагов пожаров, провел тридцать восемь воздушных боев, в ходе которых экипаж сбил четыре Ме-109. Данные подтверждались боевыми донесениями, свидетельствами других экипажей и сообщениями войск фронта.
Я во все глаза смотрел на Костю, гордясь своим скромным другом. Потом вскочил, в избытке чувств хлопнул его по плечу:
- Молодец! Всего-то за месяц боев! Поздравляю! Усенко смутился еще больше и отвернулся. Лопатин задымил папиросой и принялся рассказывать:
- Сегодня в штабе закончили подбивать "бабки", итоги боевой деятельности. Оказалось, что ты, Константин, и вот еще Саша Устименко сейчас лучшие летчики в полку. Но Устименко сменил две боевые машины, Челышев - три, а ты летаешь на одной и той же "семерочке". А это ой как много значит! Сегодня, хлопцы, вас познакомят с документом о порядке награждения летною состава. Так вот, согласно этому документу за сорок боевых вылетов положено представлять... Макар Давыдович хитро оглядел столпившихся летчиков. - Положено представлять к званию Героя Советского Союза!
Мы от неожиданности онемели.
- Выходит... Выходит, Костя Усенко первым у нас вытянул на Героя?! Вот это да, Костя! Поздравляю!
- Я-а?.. На Героя? - опешил летчик, краснея еще больше, и недоверчиво махнул рукой. - Шутите, товарищ лейтенант? Розыгрыш, да? И потом, я ж ничего такого... Как все! - и не досказал: волнение перехватило его дыхание.
Адъютант добродушно проговорил:
- Ну, ну! Смущаться-то зачем? Нелегким трудом заработал! Гордись и держи выше нос! Устименко! А ты пока не дотянул. У тебя тридцать шесть успешных вылетов!
- А разведку учли? - озабоченно спросил Александр. - Костину тоже? Мы ж с ним много летали на разведку!
- Разведка - по другой статье. Штаб учитывал только бомбардировочные удары. А с разведкой... От соседних самолетов донеслась команда:
- Летный состав! На построение!..
2
Командир сводной группы "петляковых" капитан Челышев, прохаживаясь перед строем, давал последние перед вылетом указания, когда на газике подъехал озабоченный Власов. Отмахнувшись от команды, он приказал:
- Удар по Ельне для вашей группы отменяется! Есть другое задание. Его надо срочно выполнить. Сейчас в районе Ярцева противник большими силами штурмует наши укрепления. Ему на помощь из Духовщины спешит сильная танковая колонна. Генерал Мичугин лично приказал вашей группе, Челышев, найти эту колонну и разгромить, как вчерашнюю. У вас какие бомбы? Бронебойные? Очень кстати! Маршрут проложите в воздухе. Времени на подготовку нет. Все! Действуй, Ефим Иванович! По-быстрому!
- Есть! По самолетам!
Натужно ревели моторы: "петляковы" набирали высоту. Справа почти у линии горизонта тянулось желтое полотно железной дороги, блестела пустая лента автострады, дымились пожарища. К пикировщикам подлетала группа прикрытия восьмерка МиГ-3. Хорошо! С левой стороны от маршрута среди лесов вилась синяя полоска реки Угры. Она несла свои воды на юго-восток к Калуге, где вливалась в Оку, а Ока огибала Москву...
Усенко смотрит на Угру, а думает о Москве. Как же близко она отсюда! Лететь до нее всего полчаса! Летчику кажется, что он своей спиной ощущает дыхание этого огромного города, сердца Родины, чувствует его пульс. Мысли и чувства Кости отданы столице, ее судьбе. Враг неудержимо рвется к ней. Надо сдержать его! Устоять, пока не подойдет подмога. Она будет! Не может быть, чтобы не было...
- Костик! Дай карту, проложу путь! Пилот не глядя передал планшет Лопатину. В кабине становилось все прохладнее. Мерзли колени в тонких брюках, ноги, руки. Стало трудно дышать: ощущалась нехватка кислорода. Челышев, чтобы уменьшить противодействие немецкой ПВО, решил пройти линию фронта на большой высоте.
- Высота уже пять тысяч двести. Мороз двадцать градусов. До цели осталось четверть часа.
Усенко слушает Лопатина, но разговор не поддерживает: он замерз так, что стучит ногами по педалям, стараясь хоть немного согреться.
- Под нами Дорогобуж. Справа Днепр. Видишь, линия фронта дымится? Ого! Сколько там "лапотников"!
