Вадим Телицын - Маршал Говоров
Продолжали вести бои и части 2-й Ударной армии (16 стрелковых дивизий, девять стрелковых и пять танковых бригад), зажатые в котле между Мгой и Гайтоловом. Но силы были явно неравные. В котле были уничтожены семь стрелковых дивизий, шесть стрелковых и четыре танковые бригады. Потери советских войск составили около 300 орудий, 500 минометов и 244 танка. В плен попало 12 000 бойцов и командиров{113}.
Синявинская операция завершилась 10 октября. Войска Ленинградского фронта отошли на исходные рубежи, сохранив плацдарм на левом берегу Невы в районе Московской Дубравки. По советским данным, немецкие потери составили: убитыми и пленными около 60 тысяч человек, а в технике — 260 самолетов, 200 танков, 600 орудий и минометов{114}.
Неудачная Синявинская операция (не могла быть сбалансирована и действиями авиации Балтийского флота и Ленинградского фронта, гарнизона острова Сухо и кораблей Ладожской военной флотилии, которые нанесли удар по кораблям противника и десанту, высадившемуся на остров, сорвав его попытку нарушить обеспечение Ленинграда через Ладожское озеро) не остудила пыл командующего Ленинградским фронтом{115}. Уже в конце октября 1942-го он приступил к разработке новой операции{116}.
Начальник разведотдела штаба фронта Евстигнеев вспоминал: «Его скрупулезность при изучении разведывательных данных могла утомить даже нас, разведчиков. Настойчив он был дьявольски. Сидел часами с лупой, сравнивал с аэрофотосъемками все фотографии, добытые войсковыми разведчиками, авиационной разведкой. Тщательно изучал показания пленных, размышлял, стоя у карты или у окна…»{117}
А поразмышлять было над чем. Вот, например, «один интересный и важный вопрос. На первом этапе операции пехоте было необходимо преодолеть восемьсот метров по льду и заснеженному правому берегу Невы. А сможет ли вообще пробежать эти метры блокадный солдат-дистрофик? Эксперимент, проведенный в одной из дивизий, показал: к середине дистанции люди полностью теряли силы и боеспособность. Говоров, который хорошо знал, что война штука жестокая, что без крови, без потерь она не бывает, приказал начать тренировки. Бегали отделениями, взводами, ротами, батальонами и даже полками, таща за собой пулеметы и минометы, по приказу командующего поставленные на лыжи. Теряли силы, падали, хватали губами колючий снег, произносили слова, от которых небу становилось жарко, вскакивали, бежали снова. Говоров лично присутствовал на многих таких учениях.
Тренировки были мучительными, но дистанция, в конце концов, покорилась»{118}.
25 ноября Говоров собрал руководящий состав штаба фронта, где объявил о предстоящей операции по прорыву блокады Ленинграда. Доложив о характере операции и силах, которые будут принимать в ней участие, Леонид Александрович предупредил: вся подготовка должна быть завершена в течение месяца. Особое внимание Говоров обратил на соблюдение полной секретности. Как отмечают современные исследователи, «к разработке соответствующих документов допускался строго ограниченный круг лиц, категорически были запрещены переписка и телефонные разговоры по вопросам предстоявших действий, распоряжения войскам, как правило, отдавались лично. Все передвижения войск и боевой техники проводились лишь в ночное время либо в нелетную погоду. Топить печи, разводить костры разрешалось только ночью, да и то внутри блиндажей, землянок и шалашей. Чтобы отвлечь внимание противника от истинного направления главного удара, командование Волховского фронта провело демонстрацию подготовки ложного наступления в районе Мги. Эти меры себя оправдали. Правда, за несколько дней до операции немецкому командованию все же стало известно о подготовке советских войск к наступлению, но когда именно, где и какими силами будет нанесен удар, оно так и не узнало. Вот почему, учитывая назревавшую угрозу, командир 26-го немецкого армейского корпуса генерал Лейзер предложил отвести войска от Шлиссельбурга. Однако его предложение в самой категорической форме отклонил командующий 18-й армией Г. Линдеман»{119}.'
2 декабря Ставка Верховного Главнокомандования утвердила план операции (под кодовым названием «Искра»), которую планировали провести объединенными силами Ленинградского и Волховского фронтов, с целью прорыва блокады.
Из директивы Ставки Верховного Главнокомандования за № 170696 командующим войсками Волховского и Ленинградского фронтов об утверждении плана операции по прорыву блокады Ленинграда:
«1. План операции по Волховскому и Ленинградскому фронтам утвердить.
2. Операцию ударной группы Волховского фронта проводит командарм 2-й Ударной армии под непосредственным руководством заместителя командующего фронтом генерал-лейтенанта Федюнинского. Командующий фронтом помимо своих обязанностей по фронту осуществляет наблюдение за действиями вспомогательной группы войск.
3. Операцию ударной группы Ленинградского фронта проводит командарм 67-й армии под непосредственным руководством командующего фронтом генерал-лейтенанта тов[арища] Говорова.
4. Готовность операции — к 1 января 1943 г.
5. Операцию при телефонных переговорах и переписке именовать “Искра”.
6. Координация действий обоих фронтов поручается маршалу Ворошилову К.Е.
Ставка Верховного Главнокомандования
И. Сталин».
«Когда в Ставке ВГК обсуждался план операции, Сталин огорошил всех вопросом: “Как назовем операцию?” Помолчав секунду, сам же ответил: “Искра”. Верховный объяснил, что он вкладывает в название: все попытки прорвать блокаду города на Неве закончились неудачей, а теперь из “искры” и должно возгореться “пламя”»{120}.
Сталину, естественно, были известны силы и возможности противника, действующего против Ленинградского и Волховского фронтов: «К декабрю 1942 года у противника под Ленинградом уже не было танковых резервов; еще 12 октября 12-я танковая дивизия убыла в резерв главного командования [вермахта]». Линдеман, командующий 18-й армией, делая ставку на пехоту и на мощную артиллерийскую группировку, на созданную за 1941— 1942 годы систему инженерных укреплений, реорганизовал оборону выступа южнее Ладожского озера. Этот выступ (шириной от 12 до 17 км и глубиной около 15 км), названный немцами «фляшенхальс» («бутылочным горлом»), и будет подрезать встречными ударами войска Ленинградского и Волховского фронтов. Линдеман считал этот выступ одновременно и самой неприступной точкой, и вместе с тем самым уязвимым участком обороны. Командование вермахта сосредоточило здесь 1-ю, 227-ю и 170-ю пехотные дивизии, части 5-й горнострелковой дивизии и пехотной дивизии СС «Полицейская»[51], в которых насчитывалось по 10—12 тыс. человек, имевших опыт боевых действий как раз на этом участке фронта. Группировка была усилена 700 орудиями и минометами, 50 танками и штурмовыми орудиями{121}. В резерве Линдеман держал еще 96-ю пехотную и части 5-й горнострелковой дивизий{122}.
