Василий Романюк - Заметки парашютиста-испытателя
Козуле первому довелось выполнить экспериментальный прыжок из скоростного истребителя во время штопора. Подобных прыжков из самолетов этого типа раньше не производилось, опасность попасть под удар хвостового оперения была вполне реальной. Всегда тщательно продумывая выполнение каждого прыжка, Козуля и тут предварительно поднялся в воздух, чтобы найти лучший метод отделения от самолета, наивыгоднейшее направление броска.
Для этого он взял с собой два маленьких грузовых парашюта с соответствующим балластом. Когда машина, вращаясь, пошла к земле, испытатель бросил сначала один парашют, потом другой и проследил траекторию их движения. Вернувшись из этого полета, Козуля надел парашют и снова занял место в кабине скоростного истребителя. Он спокойно наблюдал, как пилот, набрав высоту, приподнял нос самолета, свалил его на крыло и ввел в штопор. Земля как бы вздыбилась перед глазами парашютиста и начала вращаться.
— Первый виток, второй, третий!.. Пора!
Центробежная сила прижимает к сиденью, но не мешает проделать хорошо заученные движения. Ухватившись за края кабины, Виктор поднимается во весь рост, ставит одну ногу на сиденье… и вдруг какой-то невидимый груз страшной тяжестью ложится ему на плечи. Полусогнутая нога подгибается, и парашютист, будто скованный, не в силах пошевелиться, остается в таком положении.
— В чем дело? — сначала не понимает Козуля, но тотчас же все становится ясно. Пилот начал обычный штопор, а самолет перешел в неравномерный. При этом скорость вращения увеличивается и возникающие центробежные силы тоже возрастают.
А самолет все шел к земле. Вот уже десятый, одиннадцатый виток штопора, и пилот выводит машину в горизонтальный полет. Он поворачивается к Виктору и в недоумении качает головой.
— Начнем сначала, — кричит тот и, пока самолет вновь набирает высоту, объясняет допущенную ошибку.
Снова самолет в штопоре несется к земле. Козуля встает на сиденье и, нацелившись на звезду, алеющую на крыле истребителя, делает сильный толчок. Благополучно миновав хвостовое оперение, он раскрывает парашют.
Этот опыт прыжков из штопорящего истребителя сослужил хорошую службу Виктору Козуле в дни войны. Возвращаясь из разведывательного полета на подбитой зенитным снарядом машине, он был настигнут четырьмя мессершмиттами. Козуля принял бой. В первой же атаке он поймал в прицел силуэт немецкого истребителя и дал очередь. Мессершмитт задымил и «клюнул» вниз. Но обрадоваться Козуля не успел. Сноп огня хлестнул по его самолету. Скрежет рвущегося металла, тупая боль в колене — и струйка горячей крови брызнула на приборную доску. И почти сразу самолет охватило пламя. Летчик руками прикрыл лицо. Машина штопором пошла к земле. Спастись можно было, только прибегнув к парашюту.
Но сделать это было нелегко. Левая рука пилота обгорела, кровь из раны в колене била фонтаном. Превозмогая боль и слабость, Козуля поднялся на здоровой ноге и, как когда-то при испытательном прыжке, нацелившись на звезду, выбросился из пылающего самолета. У тяжело раненного летчика хватило сил сделать нужную задержку в раскрытии парашюта.
Рассказывая о своем напарнике Викторе Козуле, я несколько забежал вперед. Мне хотелось показать, какое большое практическое значение на войне имела работа испытателей, проведенная в мирное время. Риск, сопряженный с ней, с лихвой окупается в боевой обстановке.
Конечно, «опрыгивание» самолетов во время выполнения фигур высшего пилотажа требовало особых навыков, и при этом возрастала вероятность различных неприятных случайностей.
Так, однажды, «опрыгивая» самолет, выполняющий одну из фигур высшего пилотажа, парашютист из-за излишней торопливости допустил неточность в своих движениях. Перевалившись через борт, он зацепился лямками подвесной системы за детали самолета и беспомощно повис на них. Все его старания освободиться были безрезультатны. На помощь парашютисту, попавшему в беду, пришел летчик Герасимов, пилотировавший самолет. Не имея возможности дотянуться до висящего вниз головой товарища, Герасимов сбавил газ и маневрами самолета помог парашютисту отцепиться от машины, дал ему возможность благополучно раскрыть парашют.
Этот случай еще раз показал, какую большую роль при испытании самолетов и выполнении различных экспериментальных прыжков призван играть летчик, с которым парашютист поднимается в воздух. Парашютист должен быть уверен, что его не только поднимут на заданную высоту, но и что для «опрыгивания» самолета нужная фигура будет сделана безупречно, на нужной скорости и на заданном курсе. Последнее тоже очень важно. Курс, которым идет самолет в момент выполнения прыжка, и точку отделения парашютиста от самолета обычно еще на земле рассчитывают совместно летчик и испытатель. Если летчик не выдержит точно заданный ему курс, то последствия для парашютиста могут быть очень неприятными и даже опасными.
Так, испытатель Н. Лаврентьев из-за небрежности летчика приземлился на перрон железнодорожной станции. И это в тот момент, когда только что прибыл пригородный поезд и из вагонов вышли пассажиры. На них-то и опустился испытатель. Бывали случаи, когда по тем же причинам парашютисты зависали на высоких деревьях или опускались на крыши зданий и даже на идущие полным ходом автобусы. Естественно, что такие «приземления» не всегда кончались благополучно.
У нас немало летчиков и штурманов, поднявшись в воздух с которыми парашютист-испытатель чувствовал себя совершенно спокойно. Летчики 1-го класса В. Голофастов, А. Смирнов, Б. Кладов, Ю. Антипов, Н. Русакова, Л. Кувшинов, Н. Зацепа, Ф. Попцов и другие, работая с парашютистами-испытателями, сделали много вылетов, сбрасывая их с больших и малых высот, во время выполнения фигур высшего пилотажа и с горизонтального полета.
Характерной особенностью полетов с парашютистами является обилие взлетов и посадок. Самолет, предназначенный для дальних многочасовых рейсов, взлетает, набирает высоту, делает круг над аэродромом, сбрасывает парашютистов и снова садится на землю, где его сразу же готовят к очередному взлету. После взлета опять неизбежная посадка. Цепочка взлетов-посадок составляет порой несколько десятков за один летный день.
Частые посадки изнашивают механизм шасси. Частые взлеты и форсирование работы моторов для достижения максимальных скоростей, необходимых для испытания парашютов, преждевременно выводят моторы из строя.
Но работавшие с нами пилоты В. Голофастов, А. Смирнов, Б. Кладов и другие были подлинными мастерами своего дела. Обычно в актах технического осмотра их машин стояло разрешение на продление срока службы самолетов и моторов сверх установленной нормы часов.
