Константин Рыжов - Все монархи мира: Греция. Рим. Византия
Сначала Александр не предпринимал никаких действий, давая фиванцам время одуматься и посовещаться; он предполагал также, что один город не осмелится выступить в одиночку против такой армии. И если бы фиванцы, уступая обстоятельствам, отправили к македонцам посольство, прося мира и согласия, то Александр охотно пошел бы на переговоры и удовлетворил бы все их просьбы. Ему хотелось покончить со смутами в Элладе и целиком заняться войной с персами. Теперь же, видя, что фиванцы ни во что его не ставят, он решил сравнять город с землей и таким страшным делом отвратить от попыток к отпадению всех, кто собирался на это отважиться. Выстроив войско в боевом порядке, он приказал объявить: кто из фиванцев пожелает, тот может явиться к нему и стать причастным к миру, установленному для всей Эллады. Фиванцы по своей гордости также ответили объявлением: с какой-то башни они провозгласили, что каждый, кто желает с помощью персидского царя и фиванцев освободить эллинов и уничтожить тирана Эллады, пусть приходит к ним. Александра это чрезвычайно оскорбило; вне себя от гнева он решил страшно наказать фиванцев Щиодор: 17; 10).
Когда начался бой, фиванцы опрокинули отряд Пердики и лучников, но при этом сами растянули и потеряли строй. Видя это, Александр бросил на них выстроенную фалангу, которая и оттеснила их за ворота. Фиванцы бежали в таком ужасе, что, теснимые в город через ворота, они не успели эти ворота закрыть. Вместе с ними ворвались те македонцы, которые бежали сразу за ними. Навстречу победителям выступил македонский гарнизон из Кадмеи. Какое-то время отряды фиванцев еще держались у храма Амфиона. Когда же македонцы стали нажимать на них со всех сторон, а Александр появлялся то тут, то там, фиванцы обратились в бегство. И тогда началось беспорядочное истребление уже не защищавшихся фиванцев, причем жестокость проявляли не столько македонцы, сколько фокейцы и беотийцы; одних из фиванцев застигали в домах, некоторые пытались сопротивляться, другие молили о пощаде, припав к жертвенникам, но жалости не было ни к женщинам, ни к детям.
Это бедствие, постигшее Фивы, потрясло остальных эллинов не меньше, чем самих участников этого дела: величие взятого города, стремительность покорения, неожиданное поражение и неожиданная победа — все их потрясало. Но еще более поразила жестокость, с которой Александр расправился с побежденными. Александр поручил распорядиться судьбой Фивсоюзникам, принимавшим участие в этом деле; те решили поставить в Кадмее гарнизон, город же срыть до основания, а землю, кроме священной, разделить между союзниками; детей, женщин и фиванцев, оставшихся в живых, кроме жрецов, жриц, друзей Филиппа и Александра и македонских проксенов, продать в рабство. Рассказывают, что Александр, из уважения к Пиндару, сохранил дом поэта и спас его потомков. Сверх того союзники постановили восстановить Орхомен и Платеи и обнести их стенами (Арриан: 1; 8-10).
Покончив с делами в Элладе, Александр вернулся в Македонию. Зимние месяцы он посвятил улаживанию своих собственных дел, поскольку предполагал, что отсутствие его продлится долго (в действительности же он вообще больше не вернулся на родину). Все свое наследственное состояние, которым он владел в Македонии и в Европе, Александр разделил между друзьями (Юстин: 11; 5) Когда почти все царские доходы были розданы и расписаны, Пердикка спросил: «Что ты оставишь себе самому, царь?» «Надежды», — ответил Александр (Плутарх: «Александр»; 15).
С наступлением весны 334 г. до Р.Х. Александр отправился к Геллеспонту, поручив управление Македонией и эллинами Антипатру; он вел с собою пеших, легковооруженных и лучников немного больше 30 000 и всадников свыше 5000. На 20-й день после отправления из дому он прибыл в Сеет, оттуда на 160 триерах войско переправилось в Абидос. Александр первым во всеоружии вступил на азиатскую землю и совершил паломничество в Трою, где принес жертву Афине ( Арриан: 1: 11).
От Геллеспонта македонцы начали наступление в глубь Азии. К этому времени военачальники Дария собрали большое войско и выстроили его у переправы через Граник: приходилось сражаться как бы в воротах Азии, чтобы войти в нее и овладеть ею. Большинство испугалось глубокой реки и обрывистого крутого берега, на который надо было выходить, сражаясь. Парменион ввиду позднего часа не советовал рисковать, но Александр ответил, что если он испугается Граника, то ему стыдно будет перед Геллеспонтом, через который он переправился без задержки, и с 13 конными отрядами бросился в поток. Он направился прямо на вражеские стрелы к обрывистым берегам, которые охранялись конными и пешими воинами. Поток уносил и заливал его солдат, и казалось, что их ведет безумец, а не разумный и осмотрительный вождь. Все же упорно продолжая переправу и с великим трудом одолев мокрый и скользкий от грязи подьем, Александр сразу же вынужден был вступить в сражение при полном беспорядке в своем войске; противники схватились один на один, пока Александру удалось кое-как перестроить своих переправившихся воинов. Враги наседали с криком; конница бросилась на конницу; сражались копьями, и, когда копья сломались, стали рубиться мечами. Многие пробились к Александру (он был приметен своим щитом и шлемом с гребнем, по обе стороны которого торчало по перу изумительной величины и белизны); дротик попал сквозь просвет в панцире, но не поранил Александра. Двое персидских полководцев, Ресак и Скифридат, вместе устремились на него; он увернулся от Скифридата, а на Реса-ка, закованного в латы, бросился сам. Копье у него сломалось, он выхватил кинжал. Полководцы схватились врукопашную; Скифридат подскакал сбоку и, стремительно приподнявшись, ударил Александра персидским мечом. Шлем едва выдержал удар, гребень с одним пером отлетел, и лезвие меча коснулось волос Александра. Скифридат замахнулся вновь, но его опередил Черный Клит, пронзив копьем насквозь. Под мечом Александра пал и Ресак.
В опасном и трудном положении находилась конница, когда переправилась македонская фаланга и начала стягиваться пехота. Ее удара персы не выдержали. Неприятель сопротивлялся слабо и недолго; все, кроме греческих наемников, обратились в бегство. Последние выстроились возле какого-то храма и хотели сдаться Александру под честное слово. Но тот, движимый скорее гневом, чем рассудком, первым напал на них. Именно на этом месте оказалось больше всего раненых и убитых, потому что здесь македонцам пришлось схватиться с мужественными воинами, потерявшими всякую надежду. Варвары тем временем успели бежать. Их почти не преследовали (Плутарх: «Александр»; 16).
От Граника Александр двинулся на Сарды. В 70 стадиях от города его встретил Мифрен, фрурарх кремля, и важнейшие люди города: они сдали ему Сарды, а Мифрен вручил кремль и сокровища, там находившиеся. Александр оставался в Сардах столько, сколько требовали лидийские дела, и оттуда отправился в Эфес. Наемники, стоявшие в Эфесе, бежали. Вступив в город, Александр восстановил здесь демократию, а подати, шедшие раньше царю, велел уплачивать Артемиде. Алкимаха, сына Агафокла, Александр послал к тем эолийским городам и тем ионийцам, которые еще находились под властью персов. Он приказал всюду уничтожать олигархию и восстанавливать демократическое правление, разрешать всем жить на их землях й отменить подати, которые платились варварам.
