Федор Елисеев - Казаки на Кавказском фронте 1914–1917
— Ну, как дела у Бабиева? — к слову спросил подъесаул Маневский.
— Сотник Бабиев? — как бы огрызнулся Суржиков с неудовольствием. — Никчемный офицер… ему сотню нельзя поручить, даже на проездку. Пошлешь с сотней, так он обязательно сделает джигитовку… Смотришь — казак разбился или один-два коня захромали. Никчемный офицер… — закончил Суржиков таким тоном, что продолжать разговор на эту тему было как-то и неловко. Маневский долгим взглядом посмотрел на нас, зная, что мы очень подружились с Бабиевым, восхищались им. Любил и уважал Бабиева и Маневский, зная его еще в чине беспечного хорунжего. Мы скромно опустили глаза, обиженные за Бабиева.
Причина столь странной оценки в том, что старые есаулы были настоящими «отцами-командирами», для которых «тела лошадей, спокойствие в сотне и никаких происшествий» были главными положительными чертами командования сотней. Бабиев же — огнедышащий вулкан, для которого всякий риск являлся забавой, к чему он приучал, привлекал и казаков. Это были старое и новое поколения господ офицеров с разной психологией. Прямо «Отцы и дети» Тургенева.
«Бабиева я знаю отлично. В 1907 году вместе выпущены из военных училищ в 1-й Лабинский полк. Много побродили по Персии, где приходилось терпеть лишения и подвергаться опасности. Участвовали в экспедициях против курдов-шаксевен. Оба были ранены в Персии и награждены боевыми орденами, Св. Анны 4-й степени „за храбрость“ и Св. Анны 3-й степени с мечами и бантом, еще в мирное время.
Он был прекрасный друг, всегда готовый на пожертвование. Дерзкий в бою, храбр до крайности. Прекрасный наездник, танцор, песельник, весельчак. В мирной обстановке дерзок, упрям и не переносил чьего-либо первенства. Но эти отрицательные черты с лихвой покрывались положительными», — пишет о погибшем генерал-лейтенанте Николае Гавриловиче Бабиеве генерал-лейтенант Михаил Архипович Фостиков. Им тогда, в 1920 году, было по 33 года от рождения.
Прекрасная наша Кубань родила и воспитала таких сынов, которыми должно гордиться наше Кубанское казачье войско.
Скученность квартирования двух казачьих полков в одном маленьком курдском селе естественно толкала и господ офицеров и казаков к тесному общению и духовному объединению. Однородный сотенный красно-белый значок «третьей сотни» обоих полков, сотни казаков Маневского и сотни Бабиева, был как бы внешним символом сближения между ними и их младшими офицерами. Летами и по выпуску из Николаевского кавалерийского училища в Петербурге Маневский был старше Бабиева на пять лет. К тому же личный авторитет Маневского и его корректное отношение ко всем привлекали к нему и других офицеров — лабинцев и кавказцев. И наша хижина-нора офицеров сотни довольно часто была и клубом. В тусклые длинные зимние вечера мы пили чай — единственное удовольствие — и говорили, говорили…
Но о чем? Конечно о войне, полках, старших начальниках, возможном конечном результате войны. Все мы считали, что занятая нами турецкая территория безусловно останется за Россией. Но что с нею будет? И здесь экспансивный сотник Бабиев заглядывал вглубь…
— Сюда, в занятые нами долины, должно переселить казаков на добровольных началах. Долины эти богаты. Курды народ хороший, воинственный. Мы их «оказачим». И из всех этих элементов образуется… Алашкертское казачье войско… Я первый переселюсь сюда с казаками, и мы образуем это новое войско, — подытоживал он.
Офицеры-лабинцы весело смеялись над этим проектом, а мы, кавказцы, скромно улыбались нашему всегда желанному и дорогому гостю.
Трагический конец войны 1914–1917 годов опроверг мечты пылкого Бабиева.
Даярский проход
2-ю и 3-ю сотни нашего полка перебрасывают в город Алашкерт. Там нас встречает 3-й Волгский полк Терского войска. Продвинувшись дальше на запад, мы должны держать офицерскими разъездами «живую связь» с левым флангом Сарыкамышской группы 1-го Кавказского корпуса, который находился на главном эрзерумском направлении. Связь через Даярский проход, о котором мы уже слышали от офицеров 3-го Кизляро-Гребенского полка.
Это предательское место. Здесь сохранились разрушенные окопы русско-турецкой войны 1877–1878 годов. От них по узкому ущелью, все время спускаясь вниз, тянется глубокий зигзагообразный ров, словно русло высохшей речки. Справа и слева — гряды высоких гор Мирзах-дага и Кесса-дага, засыпанные глубочайшим снегом. Идти можно только с головными и тыловыми дозорами. Для боковых — пути нет. Взвод казаков в 30 человек идет в полной готовности к бою, имея винтовки «у бедра». И так ровно 30 верст в один конец. Опасное и страшное место. И в особенности, когда идешь по нему в первый раз. Мы были счастливы, когда вошли в село Даяр, где встретили 1-й Запорожский полк нашего войска как самый левый фланг 1-го корпуса. Взвод расположился на ночлег в помещении рядом с полковой командой трубачей. Они спокойно репетировали на своих инструментах какие-то приятные «симфонии», словно и нет войны. На душе стало сразу легче. А наутро — в обратный путь с той же тревогой в ожидании смертельной опасности.
На Кавказском фронте самая тяжелая и опасная боевая служба лежала на плечах младших офицеров. Бесконечная разведка. Сила разъезда в шесть коней считалась нормальной. Порою было довольно неприятно от бессилия такого разъезда. И мы безропотно несли эту боевую службу.
Как-то из Бкатеринодара, из Войскового штаба, пришло распоряжение: «Командировать в войско всех подъесаулов и старших сотников для занятия должностей командиров сотен вновь формируемой Кубанской сводной дивизии».
Это относилось к тем офицерам, которые не занимали в полку никаких ответственных должностей и являлись кандидатами на должности сотенных командиров. Командированы были: подъесаулы Ф. П. Зеленский, казак станицы Расшеватской; Н. Н. Беляевский, казак станицы Васюринской; С. И. Доморацкий, из Майкопа; сотник И. Н. Гридин, казак станицы Ново-Донецкой.
Мы их больше никогда не увидели…
Вместо сотника Гридина полковым адъютантом назначили хорунжего Н. В. Леурду, выпуска 1914 года из Николаевского кавалерийского училища, казачьей сотни юнкеров.
Наш полк сразу же поредел: в сотнях осталось по одному младшему офицеру. Служба разъездов для них участилась.
Перегруппировка Кавказской армии и казачьих частей
3-я Турецкая армия понесла под Сарыкамышем жестокое поражение и отошла в свое исходное положение. Малочисленная Кавказская армия, хотя и победная, также была обескровлена и нуждалась в пополнении своих рядов и в необходимой перегруппировке…
