Михаил Овсеенко - Записки военного контрразведчика
В Афганистане не употреблялось слово «толерантность», поскольку для этого не было оснований. Приведу только один пример. При посадке вертолета в районе, контролируемом мятежниками, выпрыгнувший из него солдат, русский, подорвался на мине. На помощь ему, не ожидая других, первым бросился из вертолета офицер — военный контрразведчик, туркмен по национальности. К сожалению, стремясь оказать помощь солдату, он подорвался на другой мине и потерял ногу.
Да и в правительстве ДРА в качестве министров были представители разных национальностей, в том числе и таджики. Руководитель совета министров республики Кешманд представлял хазарейское национальное меньшинство. Некоторыми бандами, особенно в северных районах Афганистана, командовали выходцы из наших среднеазиатских республик.
ОНИ ЗАЩИЩАЛИ ЮЖНЫЕ РУБЕЖИ СВОЕЙ РОДИНЫ
Выше уже было отмечено, что военный чекист в боевой операции был не «смотрящим», а активным участником боевого процесса. Еще в сентябре 1982 г., когда я находился в особом отделе КГБ отдельной мотострелковой бригады под Джелалабадом, мое внимание привлек стройный и симпатичный оперативный работник с открытым и ясным взглядом. Это был капитан Васин. Его непосредственный начальник поведал один из боевых случаев и последовавшую за ним историю бюрократического характера.
До ее начала капитан Васин уже более тридцати раз участвовал в боевых операциях. В июне 1982 г. в ходе боев в Панджшере он заменил вышедшего из строя командира и взял на себя руководство батальоном. Поставленная задача была выполнена успешно и без потерь, за что не его начальником, а командиром бригады Васин был представлен к награждению орденом Красной Звезды, который он получил заслуженно и без проволочек.
А бюрократическая история выглядела так.
Однажды мотострелковый батальон сокращенного состава после нескольких дней участия в боестолкновениях с мятежниками в горной местности попал в тяжелые условия. Бойцы оказались у подножия горы, а противник — на господствующей высоте. Началось сильное огневое давление, появились раненые, личный состав залег.
Высоту надо было взять штурмом. Однако солдаты настолько устали, что даже реальная угроза смерти, нависшая над ними, если они останутся внизу, не могла вывести их из состояния апатии. Положение можно было исправить, если бы небольшая группа военнослужащих пробралась на высоту с другой, труднодоступной стороны и завязала там бой, что позволило бы остальным с наименьшими потерями занять позиции мятежников.
День близился к концу, оставаться на ночь внизу было нельзя, и командир это осознавал. Тогда, как часто бывает, он обратился к солдатам и офицерам, вызывая добровольцев для выполнения ответственного задания. Вызвался контрразведчик капитан Васин и два сержанта. Все пожелали им удачи. Прошло не менее полутора часов, и вот на высоте раздались автоматные очереди, а минут через двадцать все стихло. Личный состав батальона был в недоумении. Все стали вглядываться в сторону противника и вдруг увидели человека, который размахивал тельняшкой. В бинокль определили, что это капитан Васин. Солдаты воодушевились и спокойно, собравшись с силами, заняли злополучную высоту.
Все оказалось просто. Противник не ожидал появления русских с тыла. Не зная, сколько их, и опасаясь налета вертолетов, — в то время они были грозным для бандитов оружием, а ДШК были еще не везде, как не было и ПЗРК, — мятежники сочли целесообразным оставить свои позиции. Но и группа Васина израсходовала все боеприпасы, что могло закончиться для них трагически. Ракетниц у них не было, и, чтобы привлечь внимание своих, он вынужден был подать сигнал тельняшкой.
После этого случая командование бригады дважды представляло Васина к ордену Красной Звезды, и каждый раз вышестоящие чиновники из КГБ не давали ходу этим документам. Им было непонятно, как это рядовой оперработник заслужил два ордена. Командование бригады в конце концов махнуло рукой, заявив, что и в военной контрразведке нет порядка. Васин своим мужеством, волей и физической подготовкой практически спас личный состав батальона от методического обстрела мятежников. Он, конечно, переживал, однако новые боевые будни отвлекли его, и в 1983 г. он убыл в Союз по замене.
Я далек от того, чтобы поступок Васина соизмерять с подвигами других военнослужащих армии в Афганистане. Их было немало. Однако я с удовлетворением акцентирую на нем свое внимание, поскольку совершил его сотрудник особого отдела, и сделал он то, что не входило в его обычные функциональные обязанности.
Примеров самоотверженного поведения советских военнослужащих в той войне было много. Уверенные в том, что они защищают южные рубежи своей Родины, воины совершали достойные примера поступки. Проявления героизма, самопожертвования русских признавали и мятежники.
В 1985 г. в провинции Нангархар разведывательный батальон сокращенного состава вместе с оперработником старшим лейтенантом попал в засаду. Завязался бой. Силы были неравными. Бандиты наседали активно. Ответный огонь ненадолго останавливал их порывы. Старший лейтенант лично израсходовал около двух цинков патронов. В числе других был ранен. Боеприпасы были на исходе. Командир батальона вызвал огонь артиллерии на себя. Воздушные взрывы заставили душманов отступить от позиции наших воинов. Подоспевшие вертолеты обратили их в поспешное бегство. После выписки из госпиталя старший лейтенант докладывал о ходе данного боя лично автору этих строк. Лейтенант Кузнецов во время обходного маневра по блокированию кишлака с группой солдат попал в засаду превосходящих сил противника. Обеспечив огнем обход своему подразделению, отстреливаясь до конца, Кузнецов взорвал себя гранатой.
Лейтенант Демидов с небольшой группой солдат попал в засаду, устроенную крупной бандой. Офицер дал команду подчиненным отходить. «Отойдем вместе», — заявили они. «Вместе, значит, никто живым не уйдет. Отходите, это приказ, я их задержу». Взяв четыре гранаты, он огнем обеспечил отход своим солдатам. Четыре раза был ранен. Последней гранатой подорвал себя.
В 1984 г. в ходе Кунарской операции спас подчиненных и погиб сам капитан Перятиница.
11 июля 1985 г. в районе Герата подорвался на мине БТР. В ходе последующего жестокого боя в живых остались четверо. Кольцо окружения сжималось. Подрыв БТРа, гибель товарищей вызвали у них злость, которая была сильнее, чем чувство физической опасности. Не было и страха. Даже сознание трагического исхода не давало повода думать о своей обреченности, поэтому они яростно вели ответный огонь. Но их было четверо, а бандитов много. Напряженная стрельба с обеих сторон, сосредоточенность внимания на противнике не давали возможности даже переброситься словами о жизни, а вот нецензурная брань в отношении бандитов раздавалась постоянно. Она даже как-то разряжала драматическую ситуацию, но конец сопротивлению приближался.
