Федор Углов - Под белой мантией
Врачи нашей клиники в 60-х годах оперировали без нужной аппаратуры и инструментов. Достать (именно «достать», а не купить) их было невозможно. И всё же мы не отступались; оперировали и одновременно доставали оборудование, строили клинику.
4
Александр Александрович Сизов всю войну прошёл простым солдатом. Может быть, поэтому и на посту председателя Ленинградского горисполкома он отличался поразительной чуткостью и добротой к людям. И не зря пользовался всеобщим уважением и любовью.
Некоторое время спустя после окончания строительства клиники заходит ко мне в кабинет Александр Александрович.
— Пришёл провериться. Я ведь помогал оснащать лаборатории — вот вы меня и посмотрите при помощи тех самых приборов и аппаратов.
— Что вас беспокоит? Сердце? Рано. Вы ещё молодой человек. Наверное, пятьдесят с небольшим?
— Так точно, Фёдор Григорьевич. Да ведь какие нагрузки! Много лет я был начальником Главленинградстроя. А сейчас председатель горсовета. Сами понимаете…
— Да, конечно. Так что вас беспокоит?
— Появились сжимающие боли в области сердца, в левой руке и лопатке. Временами одышка.
Сделали электро- и баллистокардиограмму (регистрация механических движений тела, обусловленных сердечными сокращениями и движением крови по крупным сосудам).
— У вас выраженная коронарная недостаточность, — сказал я Сизову. — Вызвана она спазмом сосудов сердца. К счастью, это пока ещё только спазм, но его надо снять, иначе всё может кончиться инфарктом. Ложитесь к нам в институт, проведём курс энергичного лечения. Думаю, что боли пройдут и угрозы инфаркта не будет.
— Хорошо. Я подумаю, — как-то неуверенно ответил Александр Александрович.
Вскоре я узнал, что он находится в ведомственной больнице. Там он спросил врачей:
— Не пригласить ли Углова для загрудинной блокады?
— Зачем вам колоться? — возразили ему. — Мы дадим лекарства, и у вас всё как рукой снимет. Загрудинная блокада — дело новое, не совсем ясное. К тому же процедура сложная, мало ли какие вызовет последствия.
Но боли скоро к нему вернулись. Летом Сизов уехал на курорт, а осенью его настиг инфаркт.
И на этот раз он был помещён в ту же больницу — пролежал там недолго и выписался на работу.
Встретившись на каком-то совещании, я вновь предложил Александру Александрович взять его в институт, однако он опять отказался, сославшись на занятость.
Кстати, замечу, что мало кто из тех, кто прикреплён к ведомственной больнице, соглашается лечь в обычную, хотя бы и специализированную. По-видимому, их привлекают условия: отдельная палата, хороший стол, меньшая загруженность персонала. А кого это не привлекает? Каждый больной крайне в этом нуждается. Но если стоит вопрос — квалифицированное лечение или бытовые удобства? — я, как врач, выбрал бы первое.
Наступила длинная пауза. Он не показывался и не звонил. Неожиданно меня попросили приехать в ведомственную больницу на консультацию. Заведующая хирургическим отделением Евгения Эмилиевна Суни начала рассказывать:
— Три месяца назад у больного случился острый приступ холецистита. Картина тяжёлая. Требовалась неотложная операция
— Я опасался оперировать один, — вступил в разговор хирург Евгений Васильевич Смирнов. — Хотел заручиться вашей помощью, но вас не было в городе. Ждать нельзя, и я скрепя сердце пошёл на операцию. У Александра Александровича оказался флегмонозный холецистит. Промедли мы — развился бы перитонит. Общий желчный проток мы не дренировали. Правда, был озноб, что свидетельствовало о наличии инфекции в желчных путях, но состояние больного не позволяло затягивать хирургическое вмешательство.
— Недомогание и слабость остались и после выписки, — продолжала Евгения Эмилиевна. — Вероятно, инфекция угнездилась прочно, она и давала время от времени высокую температуру с ознобом. Больной снова поступил к нам с признаками восходящего холангита — инфекции в печёночных ходах.
— Думаю, что здесь показана повторная операция, — высказал я своё мнение. — Надо вставить дренаж в общий желчный проток, что постепенно приведёт к очищению желчных путей. Другого выхода не вижу.
Сизов взмолился:
— Помилуйте! Я только что провалялся в постели полтора месяца! У меня же вся работа стоит. Нет, я возражаю категорически!
Евгений Васильевич не настаивал, Евгения Эмилиевна молчала. Решили положиться на антибиотики. И действительно, Александру Александровичу стало лучше — озноб прекратился. Он заторопился на службу.
Как-то Академия медицинских наук поручила мне обследовать московский Институт сердечной хирургии. Вдруг сообщают, что меня вызывает междугородная. Говорят из приёмной председателя Ленинградского горсовета. Уже несколько часов идут розыски. Звонили моему секретарю в клинику, звонили домой, затем в академию и, узнав, где я, позвонили в кабинет директора института.
— Александр Александрович в больнице, — услышал я в трубке. — Поставлен вопрос об экстренной операции, но он не даёт согласия, просит вас срочно приехать.
Я связался с президентом, объяснил ситуацию и бросился в аэропорт Шереметьево. В восемь часов вечера уже был у постели больного. Тут же дежурили профессор Смирнов и доктор Суни.
Сильнейшие ознобы сменялись у Александра Александровича обильным потом. Когда лихорадило, его буквально подбрасывало на кровати, а после падения температуры наступала такая слабость, что он лежал распростертым, не в силах пошевельнуть ни рукой, ни ногой. Так продолжалось уже несколько суток. Состояние с каждым днём становилось все хуже. Смирнов серьёзно опасался, что во время одного из приступов больной может умереть.
Было совершенно ясно, что непобеждённая злая инфекция вышла из-под контроля и, бурно развиваясь, захватила всё желчные протоки. Речь шла о гнойном холангите, переходящем в септический. Об угрозе заражения крови. Анализы подтверждали перенапряжение всех кроветворных органов.
После осмотра больного мы удалились в соседнюю комнату на совещание. Первым заговорил профессор Смирнов:
— Очевидно, все согласны с диагнозом. — Он повернулся в мою сторону: — Фёдор Григорьевич, положение крайне тяжёлое. Хотел бы оперировать вместе с вами.
— Спасибо за доверие. Предлагаю делать операцию немедленно.
— Пойдемте к Сизову, поговорим. А пока, Евгения Эмилиевна, распорядитесь, чтобы все подготовили.
Александр Александрович лежал в сознании, но был очень слаб.
— Необходима неотложная операция. Вы согласны?
— Согласен. Я и сам чувствую, что иначе не жилец…
