Олег Хлевнюк - Сталин. Жизнь одного вождя
Однако вскоре ситуация в очередной раз резко изменилась. Наступление в Польше захлебнулось. Красную армию постигло тяжелое поражение. Поляки продиктовали условия унизительного для большевиков мира. Разгром на польском фронте был вызван рядом причин. Одна из них, как часто отмечается в литературе, имела непосредственное отношение к Сталину. Считается, что ошибкой командования Красной армии было наступление в расходящихся направлениях. В частности, Первая конная армия оставалась под Львовом вместо того, чтобы поддержать войска, продвигавшиеся к Варшаве. Известно, что незадолго до поражения Красной армии решение о перемещении Первой конной армии из-под Львова на запад все-таки было принято, но не выполнено. Свою роль в этом сыграл Сталин. 13 августа 1920 г. он послал главному командованию Красной армии телеграмму, в которой утверждал, что переброска конной армии вредна, поскольку она уже перешла в новое наступление на Львов. Это нужно было делать раньше, пока армия стояла в резерве, утверждал Сталин. «Я отказываюсь подписать соответствующее распоряжение», – категорически заявил он[177].
Вряд ли этот отказ Сталина сыграл ключевую роль в поражении Красной армии в Польше. В 1920 г. при разборе причин разгрома Красной армии по горячим следам претензии предъявлялись в основном командованию войск западного фронта, наступавшего на Варшаву. Однако Сталин, несомненно, проявил своеволие. Это вполне могло послужить причиной его отзыва. Через несколько дней после инцидента вокруг Первой конной армии Сталин выехал в Москву и на фронт уже не возвращался. Лавры последовавшей вскоре победы над Врангелем достались другим.
Сталин приехал в столицу отнюдь не в роли триумфатора. С одной стороны, ни под Львовом, ни против Врангеля ему не удалось достичь решающих побед. С другой – невыполнение приказа о перемещении Первой конной при определенных обстоятельствах могло быть объявлено важной причиной поражения под Варшавой. Нельзя исключить, что Сталин боялся оказаться в роли козла отпущения. Возможно, подобные опасения, но скорее всего – обида, подтолкнули Сталина к своеобразному превентивному удару. 25 августа 1920 г., когда на польском фронте вполне обозначилась катастрофа, Сталин направил в Политбюро примечательную записку о создании военных резервов. С практической точки зрения предложения Сталина выглядели достаточно банально: пополнить армию, увеличить производство военной продукции, сформировать новые соединения. Чем, если не этим, большевики занимались все годы гражданской войны, отдавая армии последние ресурсы. Истинное назначение документа, видимо, заключалось в ключевой фразе: «Последние успехи поляков вскрыли основной недостаток наших армий – отсутствие серьезных боевых резервов»[178]. Это было сталинское объяснение причин поражений, которое возлагало ответственность на руководство армии в целом. Сталин придавал своей бумаге большое значение и настойчиво требовал ответа. 29 августа 1920 г. он послал в Политбюро новое заявление: «Обращаю внимание ЦК на неотложность вопроса о боевых резервах республики, возбужденного мною […] и до сего времени (29 августа) не получившего направления»[179].
Испытав до конца сталинское терпение, Троцкий ответил снисходительным разъяснением ситуации и предложил создать совет снабжения, куда язвительно приглашал войти также Сталина. Сталин, судя по всему, был взбешен. 30 августа он направил в Политбюро сразу три записки. Он обвинил Троцкого в том, что тот ограничился «отпиской», и требовал усилить контроль ЦК партии над военным ведомством[180]. Кратко и категорически Сталин отверг приглашение Троцкого: «Заявляю, что в проектируемом Троцким совете снабжения работать не смогу и, следовательно, не буду»[181]. В завершение этих ультиматумов Сталин предпринял рискованный демарш. Он потребовал создать комиссию «по обследованию условий нашего июльского наступления и августовского отступления на Западном фронте»[182]. В контексте обвинений о пренебрежении резервами это было явное объявление войны, по крайней мере Троцкому. Понимал ли Сталин, что косвенно он атакует и Ленина, который был не последним вдохновителем польского броска? Если не понимал тогда, в эмоциональной горячке борьбы, то понял чуть позже, когда столкнулся с явным ленинским недовольством.
Через день, 1 сентября, на заседании Политбюро произошло решающее выяснение отношений. Основные фигуранты конфликта: Сталин, Троцкий и их арбитр Ленин – собрались в Москве. Заседание было невеселым. Значительную его часть занял вопрос о подписании унизительного мира с победившей Польшей. Предложения Сталина о резервах рассматривались под занавес и фактически не были поддержаны. В принятом решении записали: «Принять к сведению сообщение Троцкого о том, что военным ведомством принимаются меры в духе предложений Сталина»[183]. Особое совещание по снабжению армии создали без Сталина и под председательством Троцкого. Не менее обидным для Сталина было отклонение его инициативы о расследовании причин поражения в польской войне. Горячим противником этой идеи, как мы увидим далее, был Ленин.
К большому сожалению историков, стенограмма заседания Политбюро 1 сентября 1920 г. (как и многих других важнейших заседаний) не велась. Лишь лаконичные записи решений позволяют предположить, какие страсти бурлили на этом собрании или, по крайней мере, в душах его участников. Сталин подал заявление об отставке с военной работы. Заявление удовлетворили, лишив Сталина поста члена Военно-революционного совета. Полномочия и права Троцкого, наоборот, были подтверждены. Ему предложили выехать с инспекцией на западный фронт[184]. Ленин явно принял сторону Троцкого. 20 сентября пленум ЦК отправил Сталина «на Кавказ для длительной работы». Ему поручалось «урегулировать взаимоотношения с горцами», «упорядочить […] политику на Кавказе и на Востоке»[185]. Возможно, это выглядело как почетная ссылка. Возможно, как новое ответственное поручение. Однако через несколько дней на IX партийной конференции произошло публичное столкновение Сталина с Лениным и Троцким. Споры и взаимные обвинения, кипевшие вокруг польской войны в недрах Политбюро, выплеснулись наружу.
Ленин и Троцкий выступили на конференции против обвинений Сталина в адрес командования западного фронта и фактически командования Красной армии в целом. Ленин взял на себя значительную часть ответственности за стратегические просчеты и категорически отверг сталинское предложение об организации расследования. Троцкий язвительно напомнил, каким оптимистом был сам Сталин, когда Красная армия одерживала победы в Польше, как обещал взять Львов. Разве этот оптимизм не определял общую политику ЦК?[186] 23 сентября 1920 г. обиженный Сталин написал в президиум партийной конференции заявление. Он категорически опроверг выпады Троцкого и Ленина. Вновь обвинил в поражении командование западного фронта (косвенно Троцкого). Заявил, что лично он, Сталин, всегда высказывался в пользу предусмотрительной и осторожной политики. «Т. Ленин, видимо, щадит командование, но я думаю, что нужно щадить дело, а не командование», – едко заключил Сталин свой выпад[187]. Располагая документами, в том числе теми, которые цитировались выше, мы можем с определенностью утверждать, что Сталин лгал. Однако Ленин, несомненно помнивший сталинские призывы к решительности и мировой революции, не стал уличать его. В деле были замешаны все. Поэтому неприятную страницу поражений предпочли быстро перевернуть. Сталин же, демонстративно требовавший разбора ошибок, выглядел раскольником. Однако серьезных последствий для Сталина этот скандал не имел. На несколько недель он выехал в кавказскую командировку, а в конце ноября 1920 г. вернулся в Москву. Для этого, как будет показано далее, существовали свои причины.
