Уильям Манчестер - Стальная империя Круппов. История легендарной оружейной династии
Ференц решил: если это сделал Бонн, то почему не может Крупп? ФРГ выплачивала репарации вопреки серьезным возражениям со стороны арабского блока. Концерн, который вел себя как независимое государство задолго до создания ФРГ, должен признать аналогичные обязательства, тем более что сам Крупп, в отличие от Аденауэра и Эрхардта, еще и обогатился с помощью рабского труда. Он не платил людям денег, скверно кормил и вел их учет в «штуках». Все это американскому юристу было известно со времен процесса, а потом он узнал еще больше, консультируя бывших узников Освенцима, которые теперь жили в Бруклине. Именно он представлял Израиль в Международном суде в начале 1950-х и выиграл дело по иску в полтора миллиарда долларов. Кроме того, Ференц недавно добился от компаний – наследников АО «Фарбен индустри» выплаты по 1200 долларов каждому бывшему рабу-еврею. Ференц чувствовал, конечно, что дело в Эссене будет покруче, но ему уже не терпелось. И вот, собрав все нужные документы, он прибыл в Германию, где ему полагалась бесплатная помощь юриста-консультанта, как и во всех делах в Гааге или с корпорацией «Фарбен», когда речь шла о евреях – жертвах Третьего рейха.
В приемной главного управления его встретила служебной улыбкой очередная девушка – «голубой ангел». В тихой комнате на первом этаже оружейной кузницы не ощущалось никакой угрозы. И сам Ференц казался «ангелу» скучным и безобидным. «Но ожившее прошлое мстит тем, кто забывает о нем», – писал Сантаяна. А уж немцы-то по своему недавнему прошлому могли убедиться, что не все тигры полосаты. Самый страшный убийца из гитлеровской клики Гиммлер производил поначалу впечатление «человека мягких манер и кроткой внешности».
Вот и Ференц решил прикинуться овечкой, взяв на вооружение тактику врага. Бейц, который вышел в вестибюль со словами: «Привет, я Бейц!» – получил обширный доклад, озаглавленный «Принудительный труд еврейских узников концлагерей в концерне Круппа». Там содержались сведения об Освенциме, заводе «Берта», Гумбольдтштрассе и других лагерях, о том, как Крупп отбирал для себя евреев-заключенных, о его отношениях с СС и Шпеером, об игнорировании требований из Берлина по поводу правильного обращения с рабочей силой и т. д. Генеральный уполномоченный был неприятно удивлен. Это было хуже скандала с Отто Скорцени. Он просмотрел весь документ и прочел основные выводы: «Фирма Круппа эксплуатировала труд заключенных без всякой оплаты за работу, даже без компенсации за вред, причиненный их здоровью, лишение свободы, унижение их достоинства. Элементарная справедливость требует, чтобы Крупп, хотя бы и с запозданием, в соответствии с законом возместил ущерб, причиненный по его вине на его предприятиях».
Секретарь вспоминает, что Бейц побледнел, закричал: «Это шантаж!» – и побежал к патрону. Это не было шантажом – по закону ФРГ лицам, признанным виновными в совершении преступлений, могли быть предъявлены гражданские иски о возмещении ущерба. Бонн признавал правомочность решений Нюрнбергского суда, а Альфрид Крупп, хотя и получил помилование, был по суду признан виновным. Но в гражданских исках далеко не всегда доходит до суда, и Ференц надеялся, что Крупп просто передаст вопрос для решения на совещании адвокатов сторон. Судебный вердикт мог бы оказаться строже, чем требование истцов. Исходя из того, что евреи составляли 5 процентов от работников, занятых принудительным трудом, и не все они к настоящему времени остались живы или претендовали на компенсацию, фирма в случае внесудебного решения выплачивала не более 10 миллионов марок (2,5 миллиона долларов). С другой стороны, успех тяжбы мог поощрить и других бывших рабов выдвигать иски против фирмы. Тогда это могло обойтись концерну не менее чем в 50 миллионов, не говоря о тяжелых последствиях, связанных с оглаской.
Если бы Ференц имел дело с каким-то другим военным преступником, то быстро добился бы своего. Но Крупп – это Крупп. Он не вышел к гостю, да и Бейц, вызвав юристов, больше не показывался. Переговоры сопровождались взаимными обвинениями, укорами, антисемитскими высказываниями немцев. Им было что терять, но трудность Ференца состояла в том, что он не мог доставить в Германию свидетелей. Многие из них не поехали бы туда ни при каких обстоятельствах. Как бы ни именовался новый германский канцлер, достаточно того, что Крупп по-прежнему царит в Руре. Страх свидетелей был иррациональным, но ведь они и стали жертвами величайшей вспышки безумия в истории. Ференц понимал их положение и должен был торговаться с адвокатами Круппа.
Процедура получения компенсации была долгой и трудной. На главу концерна оказал давление Макклой, человек, у которого тот был в неоплатном долгу. Макклой передал Круппу, что выступит с резким политическим заявлением, если фирма не уступит. И все же совещания сторон казались нескончаемыми. А дух враждебности сторон был так силен, что дебаты неожиданно перерастали в шумные ссоры. Наследники «Фарбен индустри» согласились создать фонд для бывших рабов нееврейского происхождения. Ференц призвал представителей фирмы Круппа сделать то же самое. В ответ его просто спросили, уполномочен ли он вести переговоры на эту тему, и, получив отрицательный ответ, предложили забыть об этом. Немцы настаивали на том, чтобы составной частью пакта стал отказ организации евреев, которую представлял Ференц, от дальнейших претензий и вообще от всякого критицизма по адресу Круппа. Возможность компенсации за погибших их наследникам была отвергнута. Хотя основные документы фирмы были сожжены в 1945 году, на основании сохранившихся записей ее представители подсчитали, что существует не более 1200 человек, имеющих право на компенсацию. Это означало, что, считая по 5 тысяч марок (1250 долларов) на каждого, вся компенсация обойдется концерну в полтора миллиона долларов. Ференц предположил, что в бумагах могли быть ошибки. И представители Круппа после долгих споров согласились выделить еще миллион. Соглашение было достигнуто за два дня до Рождества 1959 года. К великому неудовольствию американского юриста, немцы постарались нажить на этой «жертве» максимальный моральный капитал. Бейц объявил, что Крупп пошел на это добровольно, «с целью помочь залечить раны Второй мировой войны». Это сработало. Пресса повсюду шумно приветствовала «добровольный жест» Круппа, и принудительная мера превратилась в рекламный триумф.
Поскольку число оставшихся в живых евреев, некогда работавших у Круппа, в то время не было известно даже приблизительно, решили, что в дальнейшим будут производиться дополнительные выплаты в случае выявления таких лиц. Но на деле ожидания тех, кто поверил обещаниям, не оправдались. Накануне Рождества Елизавета Рот прочла статью под заголовком «Крупп согласился заплатить евреям» в нью-йоркском «Джорнал Америкэн». Это сообщение перепечатали газеты многих стран мира, и тогда отыскалось до двух тысяч бывших заключенных только с завода «Берта». К изумлению администрации концерна, везде появлялись живые евреи, имевшие юридически законные притязания.
