Виктор Петелин - Михаил Шолохов в воспоминаниях, дневниках, письмах и статьях современников. Книга 1. 1905–1941 гг.
У Марии Васильевны и Михаила Михайловича родились четыре сына: Николай (1858), Александр (1865–1925), Петр (1867–1946), Михаил (1882–1926), четыре дочери: Прасковья (1860–1899), Капитолина (1863–1912), Ольга (1869) и Анна (1871).
Все они росли и воспитывались в станице Вешенской, а потом обзавелись своими семьями и разлетелись по Донской земле.
Сам Михаил Михайлович и его старший сын Николай стали купцами 2-й гильдии, а Николай Михайлович, напомню, к тому же стал обладателем большой библиотеки, которой пользовался и юный Михаил Шолохов.
Немаловажно и еще одно свидетельство: Александр Михайлович, отец писателя, пристрастился, как и старший брат Николай, к спиртному, а потому дела его торговые не пошли, так и мыкался он на третьих ролях в торговых заведениях своих родных и знакомых.
В этой же главе «Зарайские купцы на Верхнем Дону» автор, на основании устных свидетельств, рассказывает и историю Анастасии Даниловны Черниковой, русской по отцу и татарки по матери.
Настя Черникова, 1871 года рождения, с 1883 года стала служить у вдовой помещицы Анны Захаровны Поповой. Красивая и нарядная, Настя Черникова обратила внимание Дмитрия Попова и забеременела от него. Помещица, узнав о «неприятности», уговорила Настю, которой было уже тридцать, выйти замуж за пожилого казака-атаманца, жившего «при полном достатке уже несколько лет» «одиноким вдовцом». «В Еланской церкви Настю и атаманца обвенчали». Женитьба для атаманца оказалась позором: Настя родила дочь, которая через полгода умерла, но все в округе знали, что дочка не его, посмеивались. Автор книги, расспрашивая старожилов, не мог установить, сколько Настя прожила с Кузнецовым после смерти дочери, но однажды Настя ушла от него к матери в Ясеневку, ее взяли вновь в панский дом. Только после этого, утверждает автор, Александр Михайлович обратил внимание на черноглазую красавицу, которое вскоре превратилось в любовное увлечение. Он снял комнату для свиданий, а затем Настя, забеременев, под видом экономки переехала в дом Александра Шолохова.
Родившегося 11 мая (24-го по новому стилю) сына назвали Михаилом, в честь деда и прадеда, но по тем законам мог быть записан только на фамилию Кузнецова, по фамилии матери, отец внебрачного ребенка даже не упоминался, хотя все знали, кто отец.
Г. Спвоволов с горечью сообщает, что документы о рождении и крещении Михаила Кузнецова не сохранились, неизвестны также крестная мать и крестный отец: «При советской власти церковь в Кружилине была закрыта, затем разобрана на строительные материалы. Священные книги предали огню, метрические книги сохранились в небольшом количестве. Метрическая книга с записями о рождении детей за 1905 год не найдена» (с. 82).
И это обстоятельство – не сохранилась метрическая запись – неожиданно дало возможность некоторым исследователям высказать сенсационные утверждения: «Пришло время сказать твердо, точно и совершенно спокойно, отвергая все бесчисленные и бесконечные намеки по этому поводу, что автором «Тихого Дона» является Михаил Кузнецов, – сообщает падкий на «сенсации» С. Семанов. – Он не был казаком по происхождению, а дата его рождения, известная всему свету, к сожалению, до сих пор документально не подтверждена… Кузнецов – фамилия родного отца писателя, а свою всем известную в будущем фамилию он унаследовал от отчима, второго мужа своей матери. Дело житейское, ничего чрезвычайного здесь нет. Даже официальная дата рождения Кузнецова-Шолохова до сих пор не подтверждается бесспорными документами и вызывает уже некоторые разноречивые толкования. На ранних фотографиях он выглядит куда старше своих «официальных» лет… Есть и другие хронологические разночтения. У нас есть некоторые соображения относительно подлинной даты рождения, но поскольку эти данные, как выражаются ученые, «некорректны», то есть бесспорно не доказаны, мы пока воздержимся высказывать подобное «вслух». Подождем выявления прямых, бесспорных данных» (см.: Наш современник. 1998. № 1. С. 239. Разр. автора «сенсации». – В. П.).
В основе этой «сенсации» – бабьи сплетни и пересуды.
Г. Спвоволов без утайки пересказывает эти бабьи домыслы: «Чей-то Настя рано родила», «Бабоньки, а не принесла ли Настя Александру Михайловичу чужого», «У Насти, кажись, нагульный сын», – высказывали свои догадки хуторские, естественно, не знавшие о давних свиданиях Александра Шолохова и Насти Кузнецовой.
В той же главе «Детство Шолохова» автор подробно рассказывает, ссылаясь на свидетельства старожилов, о неудачной торговле Александра Михайловича Шолохова: «Заметнее стало его пристрастие к спиртному, пить стал запоями, порой метался в белой горячке». Не оплачивал своевременно векселя, по жалобам его навещали хуторской атаман, акцизный и полицейский. А это ничего хорошего не сулило. Так что вполне понятно, что вскоре Шолоховы из хутора Кружила уехали и поселились в хуторе Каргине.
В 1912 году Михаил Шолохов пошел в мужское приходское училище, подготовленный для поступления учителем церковно-приходской школы Тимофеем Мрыхиным. В 1913 году родители обвенчались, узнав о смерти законного супруга в станице Еланской, и усыновили Михаила на законных основаниях.
О пребывании юного Шолохова в Москве автор ничего нового не сообщил, ссылаясь на находки Льва Колодного, а вот о пребывании Михаила Шолохова в Богучарах приведены воспоминания Г. Подтыкайлова и учительницы мужской гимназии О.П. Страховой (см.: Коммуна. Воронеж. 1984. 27 мая и 8 августа. Публикация И. Топчиева).
В июне 1918 года немецкие войска приближались к Богучару, занятия в гимназии прекратились. Александр Михайлович забрал сына в Плешаков. Все лето Михаил провел у родителей, наблюдал, как жили вернувшиеся с фронта братья Дроздовы, которые тоже, как и некоторые другие, послужили прототипами для братьев Мелеховых. Осенью
1918 года Михаил учился в Вешенской гимназии и оказался свидетелем Вешенского восстания, многих эпизодов, которые, так или иначе, вошли в художественную ткань «Тихого Дона». С братом Николаем попадал под артобстрел, видел генерала Секретева, командующего повстанцами Кудинова и пр. и пр.
«Михаил Шолохов был свидетелем, когда казаки плетками избивали соседку с грудным ребенком, муж которой ушел с красными, – сообщает Г. Сивоволов, опираясь на рассказы стариков. – Не выдержав издевательств и побоев, женщина покончила с собой. Как и все иногородние, Шолоховы находились под реальной угрозой расправы» (с. 119).
Предлагаю несколько глав из книги Г. Сивоволова, в которых есть новые сведения о реальных событиях и людях станицы Каргинской, куда в феврале 1919 года переехали Шолоховы. Главы публикуются в сокращенном варианте, устранены списки различных станичных учреждений и пр., но выпукло предстают реальные события, реальные люди, реальные конфликты, которые всем сердцем ощущал, видел, переживал будущий писатель.
