Сергей Есин - На рубеже веков. Дневник ректора
23 ноября, четверг. Вышел «Труд», которым я почти удовлетворен. Правке подвергся только «расизм» К.Борового. У Меня в записях стоит именно так: «разговоры о русской духовности — это расизм». Значит, я сам не поверил своим глазам и «снизил» точку зрения, заменив на шовинизм.
Съезд пролетел за три часа, как и обещал Ларионов. К счастью, не было никаких разбирательств, делегаты, а их было всего двадцать, все понимали и молча проголосовали и за пулатовскую отставку и за избрания председателем С.В.Михалкова. Все внутренне были сломлены представлением, который Пулатов устроил на Исполкоме, якобы, с еще не подписанным договором на передачу в оперативное управление Дома Ростовых фирме «Эфес». На самом деле договор ужен был подписан. Дележ остальных должностей Исполкома проходил осторожно, дабы не нарушить баланса сил, не восстановить против себя националов и сохранить во главе организации людей из сферы влияния Арсения. Арсений добился своего и стал первым замом Михалкова. Здесь есть замах остаться наследником. Сергею Владимировичу 88 лет. Замом стал Ренат Мухамадиев, Феликс Кузнецов. Во время самой процедуры выдвижения я сказал несколько слов об энергии Ларионова и его с юности честности. Дай-то мне бог, чтобы за прошедшее он не изменился. Вместе с Проскуриным и Сорокиным я получил место секретаря Исполкома. Настроение по этому поводу не самое радостное. Все зависит от того, что будет дальше, а не просто эксплуатация аренды Дома Ростовых. С некоторой иронией я подумал, что путешествовать и представительствовать от лица несуществующего сообщества сейчас станут другие.
Во время вопроса о Ревизионной комиссии я слегка схватился с Феликсом об оплате труда Председателя ревизионной комиссии. Я считал, что это надо делать, и принципиальность Председателя от этого не убудет. Все зависит от того, кто во главе. Кстати, в члены комиссии избрали Толкачева. Для меня это был лишь эпизод. Однако, проходя позже по залу, Феликс сказал, «в этом вопросе ты выиграл». Играйте сами в свои вопросы.
Вечером мне звонил какой-то клиент Арсения, предлагал возглавить букинистическую торговлю и попутно сказал, обратил ли я внимание на то, что бывший «Советский писатель» ничего не выпускает. Действительно, в киоске, стоящем во дворе, ничего нет кроме двух или трех романов директора. Вечером уже на фуршете, который состоялся у Ларионова в издательстве, подошла ко мне Людмила Салтыкова и начала беседу, в которую вкрапливала свои инвективы против Пулатова. Я не очень был расположен слушать, ибо знаю, как много здесь возникает несправедливых наветов. Руководить в условиях всеобщего воровства и мздоимства трудно, и руководителю часто приходится делать то, чего в обычном налаженном государственном порядке он никогда бы не сделал. Тем не менее два факта неприятно зацепили сознание. Тимур, оказывается, купил пятикомнатную квартиру на Гоголевском бульваре. Это очень большие деньги, если так и было. Взять писателю, не издающемуся широко, таких денег неоткуда.
24 ноября, пятница. В час дня началась ежегодная конференция о переводе. У нас она посвящена памяти Льва Адольфовича Озерова. Очень интересно говорил профессор Воскресенский о новом лауреате Нобелевской премии китайце. Воскресенский вообще очень интересно рассказывает о Китае. А что касается нового лауреата то в основе его успеха лежит не только талант и новизна для европейца тематики, но и диссидентство. Это тоже невозвращенец. В.П. Голышев говорил о необходимости для переводчика дополнительного чтения на родном языке. Он интересно все это аргументировал.
Открывая конференцию, во вступительном слове я остановился на статье в «Известиях». Мой тезис: ребятушки — это ваш портрет. Одновременно я прочел длинный список публикаций наших студентов в центральных толстых «демократических» журналах за последних пять лет. Тут же попросил сделать такой же список и по кафедре перевода. С этого в свое время я и начну свою отчетную речь на перевыборах ректора.
Враг к этому тоже готовится.
Порассуждали с Мишей Сукерником на тему антисемит ли я. Миша утверждает, что он сам «интернационалист». Я-то уж не интернационалист точно. Само рассуждение человека «рассеянного» племени об интернационализме некорректно.
Вечером в Доме Кинематографистов (какая глупость с переименованием, этот дом по-прежнему называют Дом кино — инициатива этого переименования лежала на Э.Климове.) смотрел прекрасный фильм Дэвида Линча «Обычная история». Старик, не имеющий автомобильных прав, на газонокосилке едет за 400 километров к брату, с которым они в ссоре. Как бы другая, трудовая и нерекламная Америка. В.С. все время постанывала, почему же эту Америку раньше нам не показывали. В кино все, что истинное, сейчас называют «фильмами для фестивалей».
25 ноября, суббота. Вечером звонила Маша Ремизова из «Независимой газеты». Опять пришло письмо по Андрею Платонову, и они хотели бы услышать другую сторону. Я поставил условие: эта самая Маша должна приехать и посмотреть платоновскую аудиторию. «Но я человек занятый» — Маша. «Я тоже» — я. Первый заместитель министра нашел время, чтобы побывать, люди из администрации президента тоже нашли время». Но вот что обидно, только я соберусь что-то сделать, опять, на меня накат, и я ухожу в сторонку. Но Платоновым — они меня доконают. Правда, у меня уже есть несколько демагогических идей. Практически оба лагеря сражаются при помощи демагогии. Мария Андреевна хотела бы для себя престижного места директора и жить за счет посмертной славы отца. Я действительно смог бы организовать что-то вроде музея, ибо обычный музей просто не нужен. Платонов серьезный писатель, а не Окуджава и не Высоцкий. Но я не хочу перед угрозой шантажа это делать. Я слишком много об этом думаю.
Утром ездил на продовольственный рынок за продуктами. Собака охраняла машину. Вечером три часа лепил пельмени.
26 ноября, воскресенье. Рассказы служащего родственника. Солдат мотают не только по строительствам генеральских дач. Сын одного полковника организовал свой офис. Солдат гоняли убирать и свинчивать там мебель.
Сегодня перевез В.С. из Матвеевского домой. Была трогательная встреча с собакой. Для «Труда»:
«На «Зеркале» у Н.Сванидзе опять говорили о гимне. Сванидзе вообще очень талантливо позорит своих приглашенных. Иногда кажется, что он заранее знает ответы на собственные немудреные вопросы. Ну, кто мог предположить, что любимец народа Никита Богословский, не обойденный почестями предыдущим режимом, оказывается, всегда был диссидентом. Завязывал шнурки на ботинках или что-нибудь ронял на пол, чтобы не вставать на музыку Александрова и слова Михалкова. Но простим знаменитому композитору его «приколы», здесь, наверное, есть и чувство ревности: усатый вождь выбрал не его вместе с Лебедевым-Кумачом. Но заметим, не ошибся, хотя ни в гимназиях, ни в консерваториях не обучался. До сих пор чуть ли не семьдесят процентов населения хотели бы и сейчас вставать при звуках этой самой Александровской музыки. Однако мудрый, как змий, Николай Сванидзе против арифметических решений, если они касаются даже общественного мнения. У нашей, т. е. настоящей демократии, как известно, гибкие принципы. Народ не всегда прав! Это не тот вопрос, который должно решать большинство. Я был даже готов в это поверить и назвать себя сталинским выкормышем за любовь к музыке Александрова. Но тут все разъяснил, как ни странно, иерарх русской православной церкви митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл. Вот у кого надо учиться если не демократии, потому что церковь это иерархическое подчинение, то хотя бы пониманию духовных ориентиров народа. Митрополит предложил решать вопрос, как говорят дипломаты, в пакете, комплексно. Двуглавый орел, прибывший к нам, кстати, из Византии — это сегодняшний герб, трехцветный флаг — это сегодняшний российский флаг, а александровская музыка — это наш гимн. Михалков, слава Богу, жив и, значит, нужные слова найдутся. Здесь не надо быть записным идеологом, чтобы понять всю разумность этого предложения. Правда, но это уже так сказать мое личное мнение, хорошо бы и в старый герб и в подновленный флаг включить простенькие, но так всегда гревшие мое сердце символы — серп и молот.
