Юирий Сидоренко - От потрясенного Кремля до...
Недостатки и просчеты исполнительной и законодательной власти оппозиция не пропустит и не простит. Таким образом, на Председателя Верховного Совета и его команду мы взваливаем громадное бремя ответственности. Это значит, что мы обязаны дать Председателю Верховного Совета и реальные возможности для реализации этой ответственности. Ибо если мы не дадим ему такой возможности, то любую несостоятельность он совершенно резонно оправдает тем, что мы, депутаты Верховного Совета, не позволили ему создать работоспособную структуру власти. И в этом случае Председатель Верховного Совета России будет прав, и население страны может согласиться с ним, ибо мы — депутаты в этих обстоятельствах действительно возьмем на себя ответственность за деятельность правительства вместо того, чтобы контролировать его. Так мы потеряем нравственный мандат на контроль за деятельностью правительства.
В цивилизованных странах с устоявшейся традицией демократии парламент давно уже научился формировать эффективную систему власти, исходя из естественного стремления руководителя страны иметь дееспособный кабинет, практическая работа которого проходила бы под знаком совместимости. Когда же традиционные парламенты отклоняют номинацию президента, это делается не по политическим, а по личностным соображениям (кандидат по чисто человеческим качествам или по фактам своей биографии не может соответствовать высокой должности). Впрочем, такие случаи достаточно редки, они носят характер исключений. Парламент в целом независимо от партийной принадлежности с тем большим основанием оставляет за собой право последующего жесткого контроля.
Почему же сейчас мы делаем главный акцент не на контроле за правительством, а на выборе определенного лица? Ведь мы выбираем не монарха самодержавного, а подотчетного нам человека. И здесь акцент следует сделать на разработке всеохватывающего механизма контроля. Но если даже этот механизм и будет разработан должным образом, то опять мы не сможем применить его к правительству, если сами, вопреки воле Председателя, этот кабинет сформируем.
Те, кто сегодня из соображений политического антагонизма не позволят Председателю создать кабинет по собственному усмотрению, завтра не смогут выступить с критикой этого кабинета. А те, кто в условиях противостояния выступят на защиту линии Председателя, завтра тоже не выступят с критикой по соображениям политической солидарности.
Следовательно, неумело используя разномыслие, мы приводим наш Верховный Совет в тупик. С другой стороны, избрав Председателя Верховного Совета, дав ему возможность иметь дееспособный по его разумению кабинет, мы юридически и нравственно оставляем за собой право жесткого и всеобъемлющего контроля, определяя сроки исполнения и объявляя вотум недоверия правительству в случае провала его программы.
Только так разномыслие будет введено в нормальное русло парламентской борьбы и станет важным стабилизирующим фактором».
И это мое выступление не состоялось, а тем временем в зале заседаний в результате различных поворотов избирательной борьбы на финишной дорожке к посту премьера оказались двое: Бочаров и Силаев. Бочаров представил программу восстановления российской экономики с интригующе конкретным названием «500 дней». И действительно, в его полновесной и очень сжатой, как пружина, программе буквально по дням были распределены всеохватывающие комплексные мероприятия, которые должны были бы буквально возродить российскую экономику.
Несмотря на столь привлекательную и тщательно разработанную программу Бочаров при голосовании проиграл, и тогда Борис Николаевич Ельцин в соответствии со своим конституционным правом предложил Силаева на безальтернативной основе. Психологически и политически это явно устраивало большинство депутатов Верховного Совета. Одни увидели в Силаеве представителя фундаментального учреждения, каким является Совет Министров СССР, и это обстоятельство умиротворило определенный спектр депутатского корпуса. Другие же усмотрели в биографии кандидата специфические черты характера и личности, связанные, например, с его едва ли не героическим сопротивлением тому или иному диктату. И другой спектр общественного мнения таким образом тоже был удовлетворен. Кандидат Силаев Иван Степанович стал премьер-министром России.
Чтобы окончательно отмести последние подозрения в его якобы личной несовместимости с Борисом Николаевичем Ельциным, Силаев тонко заметил, что единственное место, где он позволит себе оказывать сопротивление Председателю Верховного Совета, это теннисный корт. И эти, как бы невзначай сказанные слова, не только развеяли все сомнения, но и поразительным образом укрепили уверенность у всех присутствующих, равно как и у миллионов телезрителей, в том, что законодательная и исполнительная власть в России удачно соотносятся друг с другом.
Анализируя в более широком плане совместимость Председателя с его помощниками и связывая этот анализ с процессом формирования будущего правительства, я начинаю приходить к выводу, что некоторые копья (не все!) были поломаны зря. Ведь отчаянное стремление окружить Ельцина несовместимыми людьми по существу не увенчалось успехом. И дело, я полагаю, не только в том, что могучая фигура и личное обаяние Председателя растопили наружный ледок. Главная равнодействующая, определившая в конце концов сознание, — это общая, крайне напряженная работа, общая ответственность и взаимозависимость от результата. И вот именно общая ответственность представляется мне настолько важным, настолько фундаментальным, настолько выходящим за рамки групповых и партийных интересов обстоятельством, что у меня невольно появилось желание выразить свое мнение по этому вопросу:
«Если когда-то, впрочем, не в столь давние времена, затаившиеся интеллигенты были уверены, что развитие демократического механизма само по себе безусловно обеспечит экономический расцвет общества, то сегодня, к нашему всеобщему сожалению, целительная для души демократия никак не доберется до нашего быта и желудка. И тут опасность, в частности, еще и потому, что появляются настроения и силы, которые могут угрожать уже и самой демократии, провозглашая ее заложницей экономических неудач. Между тем демократия, естественно, сочетает в своем полном выражении не только свободу, которой мы пользуемся, но также и огромную ответственность, которая каким-то образом отодвинулась на самый дальний план.
Впрочем, безответственность зачастую была характерна и для прошлых лет, когда решения принимались либо под трубные гласы всеобщего ликования, либо келейно, многозначительно, по формуле „Есть такое мнение…“ Во всяком случае сегодня уже никак не найти архитекторов аральской катастрофы, инициаторов уничтожения рыбных запасов, организаторов беспрецедентных хранилищ для радиоактивных отходов, тех, кто перенасытил почву ядохимикатами, тех, кто примитивно, вульгаризаторски способствовал истреблению духовных ценностей народа.
