Альфред Рессел - По дорогам войны
А потом начался великий потоп. Беженцы миллионами в панике покидали места, оказавшиеся под угрозой, и запрудили все дороги перед отступающей армией, так что какое-либо продвижение воинских частей стало невозможно. А ведь достаточно было организовать несколько специальных подразделений и выделить самолеты-истребители, с особым заданием по охране дорог - и худшего можно было бы избежать! Работала и переодетая "пятая" колонна. Лишь смелость и решительный мужественный отпор превосходящим силам противника имели перспективу на успех.
Пять тысяч танков и десять тысяч самолетов, не произведенных вовремя, погубили Францию. Против машин воевать трудно. Лучше обычное вооружение армии во время войны, чем совершенное и современное после нее. Но и обычного оружия не хватало.
В минуту, когда страх и страдания заглушили любовь к родине, французская демократия восстала сама против себя и оказалась неспособной завоевать военную победу.
Плохо были использованы восемь месяцев затишья, которое Гитлер подарил союзникам.
В конце концов времени не хватало повсюду. Девиз "Спокойствие!" как заклинание инициативы и активности тоже сыграл свою роль в поражении. "Спокойствие!" - звучало все время. Произносилось ли это слово вслух или в уме - оно было повсюду. На все требовалось время. Из-за этого-то времени и потеряли время.
Андре Моруа был прав. Это было так.
III. Наша последняя надежда
Потерпевшие кораблекрушение
Море под нами шумело. Непроницаемая смоляная чернота ночи подчеркивала опасность. Выдержать долго в каюте было трудно. Я вышел на падубу и, облокотившись о перила, стал смотреть в пустоту. Вдруг темноту прорезала вспышка, за нею - другая, третья. Желтоватый свет на секунду вырвал из тьмы горизонт и тучи на небе. Светлые вспышки появлялись откуда-то из-за горизонта и под острым углом к поверхности уходили куда-то в ночь. Через какое-то время в противоположном направлении возникали другие вспышки, вправо от первых. Потом до моего слуха донесся отдаленный гул ударов. Игра света повторилась, потом гул начал слабеть и вскоре затих совсем. Я невольно стал отдаленным свидетелем ночного боя на море. "Можно себе представить, сколько завтра утром, средь бела дня, при полной видимости, будет здесь вражеских судов и самолетов", - мрачно подумал я. Но ничего не произошло. Не знаю, заметил ли кто, что случилось ночью, но я никому ничего не сказал, а на то были причины.
В полдень, чтобы сократить путь к Гибралтару, мы проследовали проливом между Испанией и Балеарамт, а в 17 часов уже в спокойном настроении прошли о. Ивису и Питиузские острова. На "Мохаммеде" нас было примерно 200 офицеров и 1000 сержантов и рядовых. С нами ехало примерно сто членов наших семей - женщин и детей. Конвой состоял из двух кораблей, а в двух километрах за нами шел наш защитник - британский эсминец "Кеппел ". Он кружил вокруг нас, как овчарка, охранявшая стадо. Только утром стало видно, как нас много. Сидели на всем, на чем только можно, лежали на палубе, носу и корме.
На другой день, 26 июня, погода стояла такая же прекрасная, и море было спокойным. В 11.30 на судне произошла трагедия. Пани Р., жена летчика, эвакуированного из Бордо в Англию, в припадке буйного помешательства выбросила из каюты в море свою трехлетнюю дочурку и собиралась сама прыгнуть вслед за нею, но ей помешали. Очаровательная и милая девочка, как мне потом рассказывала жена, упала на воду, ее юбочка раскрылась как парашют и держала ее на поверхности порядочное время. Но прежде чем большое судно остановилось и вернулось к месту несчастья, ребенка уже скрыла вода.
В полдень из прибрежных туманов показались ледяные вершины Сьерра-Невады, а к вечеру на юге мы увидели горы Северной Африки. На западе картина не менялась - голое испанское побережье под Сьерра-Невадой.
В 22.30 мы бросили якорь в порту Гибралтар. Но еще задолго до того, как мы увидели эту характерную отвесную скалу, у подножия которой лежал город, нами овладело лихорадочное возбуждение. Каждый хотел первым увидеть эту скалу. Люди бегали от одного борта к другому, но скала долго не показывалась. Мы видели затуманенную полосу побережья, которое на правой, европейской, стороне предстало нам в виде могучей дикой горной гряды Сьерры; на левой же, африканской, - в виде низкой кулисы спокойного профиля. Так мы плыли до сумерек. Эта скала появилась как-то вдруг. В сгущавшихся сумерках начал вырисовываться контур большой громады. Становясь все более материальной и мощной, она поднималась перед нами в образе грозной, неодолимой крепости. А мы были еще в пятнадцати километрах от нее. Мы прошли минным полем и с опаской приближались к горе, которая угрожающе вздымалась в небо. Невольно подумалось, как ?ке там размещаются те силы, которые должны ее оборонять. Но это, конечно, был обман зрения. Через несколько минут медленного хода вдоль скалы перед нами открылась незабываемая картина. Над входом в порт мерцали тысячи огней города - от подножия до отвесных склонов Гибралтара, и все эти огни длинными беспокойными отражениями тянулись к нам с суши по воде. Все это создавало сказочно прекрасную панораму. До нас не доносилось ни звука. Кругом - лишь блуждающие огни в ночи субтропиков.
27 июня мы стояли в порту. Утром могучую и суровую скалу нежно ласкали лучи восходящего солнца, и это позволило мне хорошо рассмотреть в бинокль всю гору участок за участком. На темени скалы я обнаружил орудия на огневых позициях, но больше ничего. Наметанным глазом военного я, конечно, отметил места, где, возможно, находились оборонительные сооружения. В правом конце за защитным молом скромно разместилась серо-голубая громада большого военного корабля. Это был линейный крейсер "Худ", вооруженный восемью орудиями калибра 380 мм и орудиями меньшего калибра. Корабль принадлежал к числу сильнейших в британском военно-морском флоте. Минуя пестрое сплетение стоявших на якоре торговых судов, ловко пробирались проворные миноносцы, гудели причаливавшие и отчаливавшие суда, а немного в стороне, чтобы не привлекать внимания,- стоял авианосец, где поминутно садились и стартовали самолеты. Торговые суда находились на внешнем рейде порта в широко рассредоточенном порядке, мы же остались в четырех километрах от горы. Отсюда хорошо просматривался испанский концентрационный лагерь, где томились узники - бойцы бывшей республиканской армии. Рассказывали, будто многие там умирали.
После полудня генерал Вьест в сопровождении полковников Скленовского-Босого и Гаека отправились в город приветствовать губернатора Гибралтара. В течение дня "Мохаммед" пополнял запасы горючего, продовольствия и питьевой воды. С шаланд выгружали ящики с яйцами, мороженое мясо, овощи, фрукты, мешки с мукой и прочий провиант.
