Владимир Мезенцев - Бардин
— Его надо переделать, мистер Бардин. Обязательно!
— Зачем же? — удивился Иван Павлович. — Проект неплох, его делала опытная фирма. К тому же это только затянет время, а оно нам так дорого.
— Прошу не обижаться, но я, мистер Бардин, возражаю против этого проекта. Есть хорошие предложения других фирм. Кстати, я их привез, вот они.
Вестгард принялся вытаскивать какие-то бумаги, письма. Это очень не понравилось Ивану Павловичу — никто не уполномочивал консультанта вести переговоры с какими-то фирмами. Он дал понять это англичанину.
Их отношения заметно ухудшились. А когда консультант представил свой первый проект завода, составленный просто безграмотно, и Бардин раскритиковал его, они окончательно испортились. Все это происходило уже в Сибири. Вестгард написал письмо в Москву, что Бардин хочет сорвать его работу. Своими проектами и их бесконечными вариантами он сбивал с толку некоторых не очень сведущих людей, особенно среди тех, кого гипнотизировали сами слова «консультант-иностранец».
Стройка тогда уже разворачивалась вовсю, и бурная, но абсолютно бесплодная деятельность Вестгарда просто мешала Бардину работать. Он резко заявил, что никаких разговоров о его проекте больше вести не намерен. Но по жалобе англичанина пришлось выехать в Москву. Там проект Вестгарда рассмотрели еще раз и отвергли окончательно.
История эта имела и положительное значение. Она заставила хозяйственные и партийные инстанции, да и самого Ивана Павловича, поглубже вникнуть во все детали фрейновского проекта. Его еще раз основательно проверили, кое-что пересчитали. В результате производительность завода была увеличена в полтора раза против первоначального плана. Все это произошло позже, когда Бардин уже целиком занимался стройкой.
Но мы забежали немного вперед. После Ленинграда Бардин решил детально ознакомиться с будущей строительной площадкой, с местными условиями, представиться в краевом комитете партии и в крайисполкоме. Это было в характере Бардина — всегда самому все осмотреть и, как говорится, пощупать. Только после этого он обычно принимал решения.
Перед отъездом он обошел книжные магазины и купил все, что имелось по организации строительных работ, руководства и справочники по составлению смет, книги по геологии и горному делу. Это тоже была его обычная манера — не полагаться только на свои прежние знания и опыт, но и постоянно следить за новейшей литературой, внимательно штудировать капитальные научные руководства по любому вопросу, с которым приходилось сталкиваться в работе:
…В Москве стоял снежный с частыми оттепелями март, когда Иван Павлович вместе с Щепочкиным сел во владивостокский экспресс. Уже само путешествие на Восток волновало и интересовало его. Что-то он увидит и узнает за эти четыре тысячи километров? Никогда ведь там не был…
Пятилетка чувствовалась всюду. Ярославский вокзал в Москве, до отказа заполненный гудящей толпой, поезд, плотно населенный озабоченными командированными и строителями, едущими с женами и детьми на громадные стройки, оживленные, суетливые станции, бесконечные товарные составы с лесом и машинами…
Бардин почти не отходил от окна. Когда проезжали Урал, он, не отрываясь, всматривался в невысокие лесистые горы, поселки с деревянными домиками, разбегавшимися по оврагам, и низкими, прокопченными фабричными зданиями постройки XVIII и XIX веков. Что они представляют собой, эти знаменитые заводы? Как тут выглядит металлургия?
Где-то под Свердловском промелькнул наконец знакомый силуэт домны, закрытый поддоменником. Оказалось — старинный Билимбаевский завод.
За Уралом пошла ровная степь, перемежаемая кое-где небольшими лесками, — однообразный пейзаж. Привыкшего к многолюдию и шуму южных дорог Бардина особенно поражала пустынность — людей почти не видно, редкие станций в несколько домиков терялись в бескрайних равнинах. И везде — густая пелена снега, скованные льдом реки… Железная дорога — вот и все от современности, что он здесь видел.
От этого, от вида бесконечных безжизненных пространств на душе становилось как-то грустно. Приподнятое настроение уступило место сосредоточенности. «Да, ничего здесь еще нет, все не обжито, дико, — думал он. — Нелегко будет освоить эти края…»
Ранним утром они вышли из поезда в Новосибирске. Длинные снежные улицы с деревянными домиками. Кое-где добротные каменные дома. В центре — несколько больших зданий, среди которых высилась только что построенная гостиница.
В крайкоме, к сожалению, не оказалось первого секретаря, известного революционера, старого большевика Роберта Индриковича Эйхе. Бардин встретился с другими работниками. Они попросили подробно рассказать, как он представляет себе будущее строительство. Металлургия для них была совершенно новым, незнакомым делом.
На следующий день Иван Павлович уехал в Томск, где обосновалось Тельбесбюро. Первое знакомство с ним разочаровало: у сотрудников не было опыта большого строительства, о будущем заводе они имели весьма смутное представление. Это были типичные для того времени проектировщики, оторванные от живого дела. Но все же к приезду Бардина был завершен неплохой ситуационный план строительства завода. А по рудникам были составлены проектные задания.
Из Томска главный инженер отправился в Кемерово, затем в Кузнецк. Ему хотелось посмотреть, как работают в условиях Сибири коксовые печи. Оказалось, сибирский климат вовсе не препятствие для коксохимии. Коксохимический завод работал тут так же, как и на столь знакомом ему Юге.
Нужно было съездить и на Гурьевский завод, который передавался Кузнецкстрою для помощи в строительстве. Там работали доменная и мартеновская печи, прокатный стан. Это небольшое металлургическое предприятие впоследствии сумело давать строителям Кузнецкого гиганта почти все необходимое им количество металла.
После стольких дней путешествия, остановок и пересадок Бардин под вечер оказался в каменном домике станции Кузнецк, у предгорий Алатау. Встретивший его заведующий кузнецкой конторой Тельбесбюро повез ночевать в единственный двухэтажный барак.
На следующий день Иван Павлович поехал на лошадях осматривать площадку. Кругом расстилалась заснеженная равнина с холмами по краям, вдалеке виднелись какие-то домики. Место, где ему предстоит трудиться! Какое же оно?
Старик возница, неторопливо помахивая кнутом, вез их мимо так называемого поселка (четыре дома и конный двор!), затем возле беспорядочно разбросанных лачуг.
— Что за места мы проезжаем, дед?
Почесав затылок, старик ответил:
