Мохамад Махатхир - Путь вперед
Затем последовали четыре столетия европейской колонизации, в течение которых уверенность малайцев в себе и их уважение к самим себе были уничтожены. Подвергшись физической и моральной колонизации, они смирились со всем тем, что навязывали им колонизаторы. После португальцев они попали под власть голландцев, потом англичан, затем японцев. Малайцы сопротивлялись колонизаторам слабо и спорадически, более не считая себя способными жить независимо. Они дошли до того, что стали чувствовать себя приниженно по отношению к кому угодно, включая индусов и китайцев, завезенных в Малайю англичанами. Конечно, у них еще оставалось чувство того, что страна принадлежала им, но и только-то. Если бы не их возмущение перспективой потерять даже это немногое, как явствовало из предложений о создании Малайского Союза, они могли бы так никогда и не утвердиться в роли хозяев страны, никогда не добиться независимости. Фактически, после поражения японцев, малайцы приветствовали возвращение англичан с целью восстановления статус-кво, сложившегося до начала войны на Тихом океане и японской оккупации Малайского полуострова.
В период борьбы за независимость малайцы были разделены. Некоторые представители социальной элиты малайских штатов по-прежнему полагали, что малайцы не смогут жить в условиях независимости. Они стали слишком зависеть от своих колониальных господ — англичан, не могли обойтись без китайцев и индусов, игравших важную роль в экономике. Даже после того, как удалось добиться независимости, многие малайские лидеры продолжали цепляться за те старые колониальные ниточки, за которые их дергали. Они не возражали против того, чтобы страна продолжала рабски следовать в фарватере внешней политики и оборонной стратегии бывших колониальных господ; считали, что максимум того, что они могут требовать для себя — это роль пассивных администраторов, заполнявших вакансии, оставшиеся после отъезда британских колониальных чиновников. Экономика, коммерция, торговля и профессиональная деятельность были не для них, в этой сфере должно были продолжать доминировать китайцы и индусы.
Тем не менее, некоторых малайцев не устраивала независимость, которая сводилась к смене персонала в органах управления, они хотели восстановить утраченное национальное достоинство и свою национальную идентичность. Некоторые из них, разумеется, мечтали о том, чтобы восстановить былую славу Малакки и других малайских империй прошлого, переделать все, что было сделано колониальными державами, снова стать хозяевами «земли малайцев» (Tanah Melayu). Другие считали, что было необходимо смириться с реальностью — существованием мультирасовой Малайзии. Страна изменилась, та страна, которая вновь обрела независимость, была уже не старой Малаккой, Кедахом, Джохор-Риау (Johor-Riau) или любой из малайских империй прошлого. Эта было совершенно другое государство — федерация малайских государств, население которых было мультирасовым, политика — демократической, а не феодальной. Основной проблемой Малайзии было существование социально-экономического неравенства между расами, которое еще более усугублялось разделением населения на городское и сельское, а также различиями в религии, культуре и языке.
Любое исследование фактов прошлого является, по необходимости, эмпирическим, но это не умаляет значения его выводов. Малайцы, которые бунтовали в мае 1969 года, не занимались анализом собственной психологии и исторических корней своих действий, их бунт был выражением чувства страха и разочарования. Они чувствовали, что те люди, которых они считали своими партнерами, ради которых они пошли на множество уступок, предали их. После расовых беспорядков 1969 года малайские лидеры вполне могли бы потворствовать подобным радикальным взглядам, захватить власть и повести дело к восстановлению полного и абсолютного господства малайцев в стране. Они этого не сделали. Вместо этого они решили возместить нанесенный малайцам ущерб, не ущемляя прав, предоставленных Конституцией страны гражданам немалайского происхождения.
Тун Абдул Разак и другие малайские руководители решили быстро провести реструктуризацию экономики с тем, чтобы малайцы получили свою долю национального богатства страны. Они верили, что в основе проблем лежало экономическое неравенство, и, если бы это неравенство было ликвидировано, то малайцы и другие коренные народы могли бы мирно уживаться с немалайцами. Их цели были не слишком амбициозны, они хотели, чтобы малайцы, которые составляли 56 % населения страны, контролировали только 30 % национального богатства, сосредоточенного в сфере бизнеса. Они смирились с тем, что китайцы и индусы владели 40 % национального богатства. Доля иностранцев, в основном бывших колониальных господ, должна была уменьшиться с 60 % до 30 %, а ведь эти люди разбогатели только благодаря привилегированному доступу к использованию земли и природных ресурсов страны и вообще не являлись ее гражданами. Малайские руководители также согласились с тем, что в деле ликвидации бедности не должно было быть никакой дискриминации по расовому признаку. В земле, текущей молоком и медом, представители ни одной расы не должны были бедствовать. Таким образом, была сформулирована Новая экономическая политика, ставившая целью решение двуединой задачи:
— ликвидация бедности среди населения независимо от расовой принадлежности;
— ликвидация расовой монополии на отдельные виды экономической деятельности.
На деле, НЭП был весьма умеренной формой позитивной дискриминации. Конечные результаты этой политики были не вполне справедливы по отношению к малайцам, находившимся в незавидном положении. Только убежденные расисты и те, кто верит в принципы «победитель получает все» и «каждый — сам за себя» могли бы считать НЭП несправедливой политикой. В целом, НЭП являлся воплощением принципа позитивной дискриминации, сформулированного в США, который в последние годы воплощался с переменным успехом.
Те люди в правительстве, которые занимались планированием и формулированием политики, не представляли себе, сколь огромной была задача, за решение которой они взялись. Во-первых, они клятвенно пообещали, что перераспределение национального богатства не будет осуществляться путем экспроприации собственности, принадлежавшей представителям других рас, и наделения ею бедных слоев населения. Общеизвестно, что экспроприация собственности использовалась коммунистами и социалистами, а коммунизм и социализм расценивались в течение довольно долгого времени, даже на Западе, как довольно-таки уважаемые политические учения. Так что идеи и достижения Новой экономической политики должны рассматриваться с еще большим уважением на Западе и во всем мире.
