Илья Азаров - Осажденная Одесса
Шишенин доложил: перед нами действуют 15, 11, 7, 3, 14 и 21-я пехотные, 1-я пограничная и гвардейская дивизии.
К противнику непрерывно приходят маршевые пополнения взамен выбывающих в результате непрерывных атак.
Минометчики Приморской армии на огневой позиции
Мы понимали, что, обороняя Одессу, притягиваем на себя довольно значительные силы противника и, безусловно, ослабляем темпы его наступления на юге страны, а тем самым вносим коррективы в планы фашистов и их сообщников. Врагу не удавалось сделать Одессу перевалочной базой для питания своих армий на юге.
Теперь, когда опубликован дневник начальника германского генерального штаба Ф. Гальдера, это стало особенно ясно. Вот его запись за 15 августа 1941 года: «Войска, действующие в районе Днепра и Киева, требуют в среднем 30 эшелонов в день (боеприпасы, горючее). В первую очередь необходимо возможно скорее доставить для 11-й и 17-й армий в Одессу и Херсон 15000 тонн боеприпасов, 15000 тонн продовольствия, 7000 тонн горючего. Эти грузы должны быть доставлены в течение десяти дней после занятия Одессы. В портах Варна и Бургас на кораблях имеется 65000 тонн боеприпасов и продовольствия». Спустя шесть дней в том же дневнике появилась новая запись: «…Румыния считает, что только в начале сентября им удастся занять Одессу. Это слишком поздно. Без Одессы мы не сможем захватить Крым».
А мы, несмотря ни на что, сдавать Одессу не собирались.
На очередное заседание Военного совета прибыл переведенный к нам из 9-й армии секретарь Одесского обкома партии А. Г. Колыбанов.
Он вошел, оживленный и шумный. Реглан распахнут, на фуражке — красноармейская звездочка.
Колыбанов поздоровался с Жуковым и Ворониным и, подойдя ко мне, проговорил:
— Если не ошибаюсь, Азаров? Мы всегда рады морякам, особенно в такое время. — Он сказал это так, будто в Одессу вернулся не он, а я.
— Теперь весь Военный совет в сборе, — начал Жуков. — Не будем терять времени. Прошу! — и жестом пригласил нас к столу.
Как всегда, обсуждались итоги дня.
В связи с недостатком командного состава начальнику штаба генерал-майору Шишенину и начальнику политотдела Приморской армии полковому комиссару Бочарову было поручено организовать краткосрочные курсы командного и политического состава; на курсы командиров взводов отобрать сержантов и старшин, отличившихся в боях, а на курсы политработников — коммунистов, имеющих навыки организационной и агитационной работы.
Военный совет заслушал сообщение председателя облисполкома Кальченко о решении ввести с 25 августа карточную систему на продукты.
Предстояло выдать свыше 360 000 хлебных и продуктовых карточек. Каждому работающему на предприятии оборонного значения полагалось в день 800 граммов хлеба и другие продукты.
Одобрив введение карточной системы, Военный совет обязал начальника тыла армии организовать вместе с представителями облисполкома и горисполкома заготовку и доставку продуктов из пригородных колхозов и совхозов.
В связи с отходом наших частей на участке между Большим Аджалыкским и Аджалыкским лиманами была получена телеграмма маршала Шапошникова.
По поручению Ставки Верховного Главнокомандования он указывал, что за период с 16 по 25 августа в Западном секторе ООР наши части отошли на 15–20 километров к востоку от линии, которая рассматривалась Верховным Главнокомандованием как основной рубеж обороны. 24–25 августа части Восточного сектора также отошли на 4–8 километров. Сужение пространства оборонительного района беспокоило Ставку, и она предупреждала нас о возможности тяжелых последствий этого.
Военному совету ООР предлагалось потребовать от войск большей устойчивости в обороне, до конца использовать людские ресурсы района для пополнения боевых потерь; не допускать утраты оружия, учитывая затруднения со снабжением им; максимально развивать оборонительные работы в глубине района, включая территорию города, используя все средства и возможности Одессы.
Последствия, к которым вело сужение фронта, мы уже ощутили.
Город и порт обстреливала вражеская артиллерия. Дымзавесы помогали мало: фок — и грот-мачты возвышались над пеленой дымзавес, и этого было достаточно для оптики врага.
Телеграмма маршала Б. М. Шапошникова еще более заостряла наше внимание на перспективах обороны Одессы.
Мы решили немедленно ехать в дивизии, чтобы довести до сведения командиров требования Ставки: Воронину — в 95-ю, мне — в 25-ю, Колыбанову — во 2-ю кавалерийскую дивизию; командующий взял на себя Восточный сектор. Военный совет одобрил подготовленное политотделом обращение к бойцам Одесского оборонительного района с призывом отстаивать каждый метр родной земли.
Что касается использования внутренних ресурсов, мы вынуждены были признать, что многого еще не сделали. Не ослабляя темпа работы промышленных предприятий, можно было мобилизовать еще до 5000 человек на восполнение боевых потерь.
Колыбанову Военный Совет поручил руководить мобилизацией, а генерал-майору Шишенину — выделить командный состав для обучения призывников.
Мы одобрили инициативу 95-й дивизии и 1-го морского полка, создавших группы по сбору трофейного оружия на поле боя. На группу контроля во главе с полковым комиссаром Бурдаковым тут же возложили изъятие излишков личного оружия в частях оборонительного района. Эти меры помогали отчасти обеспечить оружием поступающие маршевые пополнения.
В заключение А. Г. Колыбанов информировал Военный совет о проводимых обкомом партии мероприятиях по дальнейшему расширению производства оружия и боеприпасов.
Завод имени Петровского начал изготовлять ручные гранаты. Не было детонаторов — рабочие вместе с учеными-химиками изготовили терочный запал с детонатором, и ручные гранаты стали выпускаться в массовом количестве.
В Одессе никогда не производились взрывчатые вещества. Завод «Большевик» решил эту задачу и уже стал давать до двух тонн взрывчатки в сутки.
Даже артели промысловой кооперации перестроились на производство боеприпасов. Артель «Большевик», делавшая детские игрушки, приступила к изготовлению мин. Химическая артель «Комсомолка», снабжавшая город кремом для обуви, перешла на производство запалов для бутылок с горючей жидкостью.
До войны в Одессе не было предприятий, производивших вооружение, и никто не был знаком с технологией его производства. В городе осталось только старое, изношенное оборудование, даже квалифицированные рабочие выехали. Но призыв партии «Все для фронта! Все для победы!» стал законом для всех, кто остался в Одессе.
