Михаил Пришвин - Дневники 1920-1922
Преобразовать болезнь России: война белых и красных: игра в солдатики…
Роль интеллигенции — роль целителя: умрет Россия — могилка моя! а выздоровеет — загуляет с другим.
Если умрет, то будет моя, если оживет, то уйдет с ним — вот центр действия. Так и сказала: «А если умирать, то приду к тебе умирать».
17 Июня. Завтра, 5-го, выезжаем.
Зах. <1 нрзб.> — а свой взгляд: революция (разгром церквей, сфера полос и духа, вообще столкновение глубоких душевн. и духов, сил) остановила еврейство, крас, инстинктивно боится христиан, к тому же в управлении главным образом участвуют евреи-ренегаты.
18 Июня. Последние приключения в Ельце, как Никифор гуся прислал с воробья, как Рощин соль украл и Король облагодетельствовал и сквозь щелку провезли: Львов провожает.
Живые души: Карандашов, Львов, (Король) Иван Сергеев, Никифор.
22 Июня. Приехали в Москву в воскресенье в 2 ч. дня. Отъезд: ломовик. Момент отрыва: смертельная тоска. Безумие вещей. Нападение чрезвычайки, охот, ружье (просрочена квитанция). Маголиф спасает (я помог его брату). Таинственный моряк (Свидригайлов). Двое с трубочками и трое идут вставить себе трубочки. Организация на спирту. Новое нападение чрезвычайки в Лаптеве. Беседа с москвичом: «халтурить», «а по бокам-то косточки русские»{56}. Москва! (Лева, Москва) — брошенный в «своем вагоне» в 10 верстах от Москвы — пустыня в 10 верстах. Комиссар тяги спасает. Ленинские извозчики: бег за ними. Удача. Москва без цветов. Чулков: «Большевизм серьезное дело», персональные пайки на 17 писательск. душ. Встреча итал. делегатов. Литерат. шик. Луначарский (дубина Петра и демократизм итальянский), Брюсов (статуй), Вяч. Иванов и лавры.
Маголиф. «Кто вы?» — «Я Маголиф!» Встреча с лесами. Встреча с лесами и цветами. В тупик.
26 Июня. Липы цветут.
Автомобиль Горького и дама с платочком. Исчезновение прислуги.
Литературный департамент (спор о карточках, где читать пьесу, агитационное значение — богатый человек). Бульвары: исчезли проститутки, пристроились в своем классе властителей (в учреждениях).
Митин о правах индивидуализма: «легион имя мое»{57} и соборность, Луначарский — стертая монета.
Звон в ушах: а кажется опоздавшему интеллигенту, что настоящий звон.
Раздавленные и старовер «Русских Ведомостей» (мое чтение).
Автомобиль Горького.
Очень похоже на прежнее: когда ищешь места в министерстве. (Эсеры собираются тайно.)
Белогвардейщина (в воен. учреждениях): ее истоки… (дамы на Потылихе).
Жизнерадостность по возрасту.
28 Июня. Прижатие рабочих (караул садов в Ельце).
Дворец искусств: Луначарский читает{58}, автомобиль перед домом Ростовых, все слушатели с просьбами: Пастернак, Чулков, Городецкий и пр. На другой день те же в приемной. Вечер Бетховена в доме печати: агентство Роста, евреи и «без лица».
Ликвидация предприятий: охотничья и дачная. Золото и страх (Розенталь: Клара, Борис Конст. Зайцев и его Италия). Русск. интеллигент на переломе: идея перестает руководить в повседневной жизни: мир желаний поднимается, как облака над землей, и земля живет сама по себе, и облака — мир желаний вверху. Корнеев говорит, что служит не большевикам, а государству. Маленький человек оставляет претензии быть великим (интел-ция, как в Европе). Вот почему в провинции ничего не узнают от столичных.
Разврат взяток и приспособлений.
Янчук и академия материальной культуры: бумажно-канцелярское дело или сразу попросить.
Существуют ли творческие эмбрионы?
Диспут Луначарского и В. Иванова{59}.
3 Июля. Вечер у Евдок. Иван. Лосевой — чтение «Чертовой Ступы».
Лирический поэт: между музыкой и драмой (Вяч. Ив. по поводу поэта-актера).
Пьеса без действия, без интриги и даже без события.
12 Июля. Петров день. Вчера были в показательной школе коммуны на Потылихе.
Фольклор Луначарского: фольклор нормированный.
Коса: Середе понравилось прошение: зарабатывать покосом. Получение косы: тов. Гейзе. Ц. 142 р. и на Сухар. 30 т. — принцип выдержать: мальчик, и боремся без головы, и в бар и завод подписаны. Внесение денег. Возвращение за ордером, и опять на Мясницкую: все, чтобы выдержать принцип.
Мандат у Луначарского: фольклор и Вендров — устный журнал «Длинное Ухо».
Правило: держись подальше от власти, чтобы сохранить душу: там грех и кровавая завеса (жена Б. Зайцева).
Семашко и брат его Владимир: «честный нарком».
Бердяев о Луначарском: его грех пошлость. Лавочка Бердяева.
13 Июля. Амортизация.
В Госуд. контроле: барышня спросила:
— Что такое амортизация?
Никто в регистратуре не знал. Я сказал:
— Смерть шляхте, смерть буржуям — всеобщее уничтожение.
— От какого же слова?
— От слова смерть.
Эта барышня все мне и устроила.
Новая глава «Коньячок»: у Игнатовых Наташа вдруг сказала: «А у Семашки бы коньячку попросить». Аристократия «Русск. Вед.» и жизнь.
15 Июля. Известный ученый артиллерист генерал Дурлахер переделался за войну в Дурляхова, при большевиках обернулся в канцелярскую крысу (шмыгнул к начальнику-монтеру, как крыса).
Бор. Зайцев сам похож на покинутую милую усадьбу Тульской губ., заросшую теперь, разрушенную (пишет итальянский роман), а жена его (сына-студента расстреляли) — весь мир теперь для нее по ту сторону кровавой завесы (по Лубянке ходить не может, на Лубянке В. Ч. К.).
Кровавая завеса. Директор показательной школы-коммуны Мих. Мих. Исаев, бывший пулеметчик, говорит, что не может быть педагогом — видел, как турку кишки выпустили и наводил пулемет, он может только дрова заготовлять для школы; а между прочим, ненавидит нытье, призывает к радости и говорит, что рано или поздно на дверях Царь-града будет русский знак (советский, пусть советский, лишь бы русский).
В голодно-холодной кровавой завесе мира вырисовывается для большинства людей лик врага (он) — кто это он? — Большевик. Обыкновенно называют «они» (вместо прежнего «он»).
Белогвардейщина в ГАУ{60} (военнообязанные): не все ли равно вам, белые или красные, вы при тех и других будете заперты в ГАУ, нет, вы просите не белых, а мира.
Игнатовы (В. Фигнер) — живут, пережив самих себя в аристократической строгости — суровости, единственная гибкая среди них, Наташа, попросила коньячку.
Писарев Сергей появился неузнаваемый: «где разложение — там я!»
