Петр Капица - В море погасли огни
Он тут же при мне передал редактору шхерного отряда предписание явиться во вновь сформированную бригаду морской пехоты, а у меня спросил:
- А вашу газету когда получим?
- Через день или два, - пообещал я.
Нашему соединению приказано морем перебросить в Ленинград две дивизии с Ораниенбаумского "пятачка". Для этой операции подбираются только плоскодонные суда с мелкой осадкой - канонерские лодки, быстроходные тральщики, сторожевики и баржи с буксирами, способные ходить не по главному фарватеру, а и по другим участкам залива, не помеченным вехами.
На две дивизии надо послать много судов. Как же с такой армадой произведешь тайную переброску войск? Пришлось для каждого судна определять точный час подхода к пирсам, составлять график быстрой погрузки и определять пути ночного перехода.
Все штабисты и политработники заняты предстоящей операцией. Начальство не загрузило лишь редактора газеты. Но разве будешь бездельничать? Я закрылся в своей комнате и под пальбу артиллерии написал передовицу. Начиналась она так:
"Над Ленинградом нависла смертельная опасность. Очумелые гитлеровские орды, несмотря на огромные потери, прут и прут. Они несут на штыках рабство, нищету и позор. Неужели мы позволим фашистской чуме осквернить город революции, город Ленина?
Да никогда!
Ни шагу назад. Враг должен быть остановлен! А если мы его пропустим нас проклянут матери, жены, дети. Нам не простят позора.
Только победа!
Грозен народ в своем гневе. На защиту Ленинграда выйдут все от мала до велика. Пока бьется наше сердце, пока видят глаза, а руки держат оружие, не бывать фашистской сволочи на Невском!
Никакой пощады врагу!
Не будем жалеть ни свинца, ни стали, ни пороху. Пусть гитлеровцы дрогнут от страха и захлебнутся кровью! Иного выхода у нас нет..."
Не успел я поставить завершающего восклицания, как послышался стук в дверь. За мной прибежал секретарь политотдела.
- Срочно к бригадному комиссару! - сказал он.
"Видно, выговор получу, что своевременно не представился", - подумал я. И захватив с собой передовицу, поспешил в штабную половину здания.
Меня встретил черноглазый бригадный комиссар. Он явно куда - то спешил, был в кожаном реглане и высоких охотничьих сапогах.
- Радун, - коротко назвал он себя после моего представления. - Мне доложили, что типография уже прибыла. Сумеете сегодня выпустить газету?
- Навряд ли, - ответил я. - Надо установить "американку", разложить шрифты... Да и материала нет.
- Не очень - то вы мобильны, - заметил бригадный комиссар. - А нам позарез необходимо печатное слово.
- Может, листовку? - нерешительно предложил я.
- Хм, листовку?.. А знаете, это еще лучше! Когда текст будет?
- Он готов.
Я показал ему незаконченную передовицу. Он тут же бегло прочитал ее и сказал:
- Мне нравится. Но не слишком ли краски сгустили?
- А разве у нас лучше положение? Правда и откровенность действуют сильней.
- Ладно, подписываю, - согласился он с таким видом, точно бросался в омут будущих неприятностей. - Сколько к ночи дадите экземпляров?
- Две тысячи, - наобум пообещал я.
- Действуйте. Листовки раздадим бойцам на наших кораблях.
Типографское имущество прибыло на двух грузовиках. Его разместили в бывшей шкиперской кладовой.
Я собрал свое "войско" и, рассказав о готовящейся переброске стрелковых дивизий на помощь Ленинграду, спросил:
- Сумеете сегодня для этих бойцов напечатать листовки?
- Дайте текст, наберем за два часа, - ответила рослая наборщица Тоня Белоусова. - Ведь так, Катя? - спросила она подругу.
- Так, - отозвалась несловоохотливая Катя Логачева, прикрывая ладошкой рот. У нее не хватало двух передних зубов, и она все время пыталась скрыть свой недостаток.
- Какой разговор! Бойцы кровь проливают, а мы что же - прохлаждаться будем? - добавила корректор Раиса Справцева. - Сделаем.
- Ну, а мы - как прикажут, - сказал худощавый тихоня печатник Архипов. - Помогите только станину развернуть.
- Тогда за работу! - скомандовал я.
Наборщицы, распаковав плоские ящики со шрифтами, принялись набирать текст листовки, а Клецко с Архиповым занялись установкой "американки".
Через два с половиной часа наша редакция стала выдавать листовки, сильно пахнущие керосином и краской.
- Хорошо, что с типографским душком, - нахваливал Клецко. - На закурку не пойдут.
Его почтальонский опыт нам очень пригодился: Клецко знал, куда и каким людям надо вручать пачки листовок, чтобы они попали на корабли, участвующие в операции.
С последними пакетами я сам отправился в Ораниенбаум.
Погрузка войск шла на всех пирсах. Затемнение строго соблюдалось. На верхних палубах не разрешалось курить даже в кулак. Нетерпеливые бойцы роптали, а опытные следили за ними и приговаривали:
- Лучше потерпеть часок, чем под обстрел попасть, да еще на воде.
Разведка противника еще не приметила погрузки. По всему южному побережью шла пальба, а на ораниенбаумской пристани еще ни один снаряд не разорвался.
Корабли принимали бойцов с вооружением и немедля уходили в залив, а их место занимали новые тральщики, сторожевики и канонерские лодки.
Я понимал, что на затемненных палубах бойцы листовок не прочтут, поэтому весь оставшийся тираж отдал политрукам стрелковых батальонов, которые переправлялись во вторую и третью очередь.
Первая ночь прошла благополучно, лишь в полдень гитлеровцы обстреляли ораниенбаумский порт. Но весьма неточно: ни корабли, ни хорошо укрытые в верхнем парке бойцы не пострадали.
16 сентября. Порывистый ветер гонит изодранные тучи. Временами хлещет дождь. Земля промокла, стоят лужи. Наступившую темноту разрывают вспышки орудийных залпов. Стреляют корабли и все северные форты.
Я знаю, что сейчас в этой воющей и грохочущей мгле, раскачиваясь на волнах, идут переполненные войсками наши сетьевики, тральщики и баржи. Всю ночь они будут переправлять войска в Ленинград. Пока переброска идет без потерь.
18 сентября. То, что нам сообщили, не решаюсь даже доверить тетради. Впрочем, если это произойдет, уже не будет тайной. Мой долг зафиксировать, как это было.
Полчаса назад Радун собрал политотдельцев и приглушенным голосом сказал:
- Мы должны быть готовы к самому худшему, хотя командование не собирается отдавать Ленинград. На случай, если немцы прорвутся в город, на предприятиях созданы "тройки" по уничтожению всего того, что не должно попасть в руки противнику. Будут заминированы заводы, мосты, крупные здания. К этому должен подготовиться и флот. Короче говоря, на каждого из вас заготовлен конверт. Распечатаете только тогда, когда получите приказ. Каждый будет отвечать за потопление конкретного корабля. Мы обязаны сделать фарватер непроходимым, ни один наш корабль не должен достаться Гитлеру.
