Семен Ласкин - Вокруг дуэли
И в самом деле: не конкурентка Полетике, некрасивая, немолодая Екатерина (ей шел двадцать девятый год, а не двадцать шесть, как записано в брачном документе) благодарно откроет свой дом ближайшей подруге. Да и кто теперь может стать ей (это видно из писем) ближе облагодетельствовавшей ее Идалии?!
Оговорюсь, — мне не хотелось бы упрощать мысль. Женитьба на Екатерине «устраивала» не только Полетику, но и все семейство Геккернов, несло каждому выгоды. Дантес выигрывал во мнении общества, «пожертвовав» собою во имя «возвышенной любви» к Натали. Пушкин, поставленный перед фактом женитьбы на свояченице, должен был отказаться от вызова, что сохраняло желанную службу Луи Геккерну. Опытный дипломат понимал возможные последствия дуэли для него самого.
Да, нужно признать, женитьба — ход действительно остроумный и ловкий! Ни Полетика, ни Жорж не могли бы так рассчитать эту партию. В шахматном гамбите, который они разыгрывали, чувствуется рука высочайшего мастера интриги Луи Геккерна.
В 1963 году в Париже были изданы — в русском переводе — записки дочери Николая I Ольги Николаевны, опубликованные раньше на немецком языке. Двойной перевод был настолько неточен, что привел к многим сенсационным «открытиям». Недавно праправнук Пушкина Г. М. Воронцов-Вельяминов опубликовал подлинный текст мемуаров (вместе с факсимиле) и перевод их на русский язык.
Приведу отрывок о Пушкине:
«Папа, который проявлял к нему интерес как к славе России и желая добра его жене, столь же доброй, как и красивой, приложил все усилия к тому, чтобы его успокоить. Бенкендорфу было поручено предпринять поиски автора писем. Друзья нашли только одно средство, чтобы обезоружить подозрения. Дантес должен был жениться на… сестре г-жи Пушкиной, довольно малоинтересной особе».
Т. Цявловская, Н. Раевский и другие решили, что «друзья» были только у Пушкина, хотя текст не давал полного права на такое предположение. Были даже названы имена друзей: Жуковский и Загряжская. И все же, мне думается, маловероятно влияние на Дантеса… пушкинских друзей. На Дантеса могли влиять его друзья.
Кто же они?
В метрической книге Исаакиевского собора за 1837 год (ч. II, ст. 1) зафиксировано венчание «барона Георга Карла Геккерна, 25 лет… с фрейлиною ее Императорского Величества, девицей Екатериной Гончаровой, 26 лет». Перечислены поручители: со стороны жениха — ротмистр Бетанкур и виконт д'Аршиак; со стороны невесты — граф Г. А. Строганов (отец Полетики), брат Екатерины Иван Гончаров, полковник Александр Полетика и барон Геккерн.
Бракосочетание повторилось и по католическому обряду в часовне княгини Бутера, после которого там же у Бутера был ужин — об этом сообщает барон Фризенгоф в письме Араповой.
Любопытно, что обо всех этих людях многократно вспоминает Идалия в своих письмах. «Бетанкур готовится к отъезду, — пишет она в 1837 году, — ему дан полугодовой отпуск, он едет в Брюссель, Лондон и, может быть, в Париж. Счастливый смертный! Я была очень рада вновь увидеть д'Аршиака. Мы часто говорим о Вас. Он очень добрый, замечательный малый». А в письме 1839 года: «Часто говорим о Вас с Бетанкуром, в прошлом году он ездил в Англию, теперь он в Красном Селе на маневрах. Это один из моих верных, я вижу его через день».
О чете Бутера в письме 1837 года: «Что касается Бутера, то они еще в Парголово. Князь поехал в Ямбург, в гости к брату». «Гробовщица», с которой Полетика обменивается «иудиными поцелуями», из этого же семейства. А в письме 1839 года Полетика как бы продолжает: «Бутера три недели как возвратились».
Любопытно, что фрейлина двора Мердер именно на балу у Бутера (5 февраля 1836 года) улавливает фразу Дантеса: «Уехать — думаете ли вы об этом…» — сказанную будто бы для других ушей.
Близость Полетики и Бутера заставляет думать, что на балу был не только Жорж, но могла быть и Идалия. Кто знает, может, только что одарив очередным «иудиным поцелуем» Наталью Николаевну Пушкину, она, Идалия, стоя за колонной танцевального зала, одобрительными взглядами поощряла Дантеса. Не там ли началось?!
И все же выявление «круга» Полетики и Дантеса не было бы для нас столь интересным, если бы мы не имели другого чрезвычайно важного и, я бы сказал, удивительного документа: переписки Карамзиных.
Салон Карамзиных многолюден. На сотнях страниц подробнейших писем всех членов этой семьи возникают десятки имен и фамилий, и среди них как близкий знакомый и частый гость — Дантес. «Наш образ жизни, дорогой мой Андрей, — писала Софья Карамзина 5 июня 1836 года, — все тот же, по вечерам у нас бывают гости, Дантес — почти ежедневно». Или: «У нас за чаем всегда бывает несколько человек, — пишет она же 3 ноября 1836 года, — в их числе Дантес, он очень забавен».
Выше я цитировал письмо Софьи Карамзиной, которая с восторгом рассказывает о «дурачествах» Дантеса и его беспрерывных шутках «по-прежнему к прекрасной Натали». Читая переписку Карамзиных, подробно, даже скрупулезно описывающих светские вечера, приемы в собственном доме, невольно поражаешься тому, что имена друзей Дантеса, названные Полетикой, и имена друзей Дантеса, называемые Карамзиными, не совпадают. На сотнях страниц писем Карамзиных и ответных писем Андрея ни разу не вспоминается Полетика, не произносится ее имя, ее следы не угадываются даже вблизи гостеприимного дома. Это удивительное «выпадение» заметил и внимательный к своему предку Клод, в одном из писем он попросил меня объяснить такую странность.
Письма Полетики и письма Карамзиных делают совершенно очевидным факт, что для Дантеса существовало два непересекающихся круга общения. «Круг Карамзиных» был легальным, — там Дантес разыгрывал свою влюбленность, веселил легкомысленных друзей смешными «приступами чувств» «по-прежнему к прекрасной Натали». Отсутствие Полетики в этом салоне делало Идалию неуязвимой.
Дом Карамзиных оказался, к сожалению, фактически единственным местом, где совершался этот безобразный фарс.
Друзья Идалии Полетики — «круг» конспиративный. Невольно вспоминаются слова Жуковского о «двух лицах» Дантеса, о его двойном существовании.
В комментарии к переписке А. И. Тургенева с A. И. Нефедьевой П. И. Бартенев, ссылаясь на рассказ B. Ф. Вяземской, записал: «Дантес бывал частым посетителем Полетики и у нее виделся с Натальей Николаевной, которая однажды приехала оттуда вся впопыхах и с негодованием рассказывала, как ей удалось избегнуть настойчивого преследования Дантеса».
Существует еще один, приведенный ранее, более подробный рассказ Вяземской.
В марте 1887 года об этой встрече у Полетики написал Араповой муж Александры Николаевны, барон Фризенгоф: «Что касается свидания, то Ваша мать получила однажды от госпожи Полетики приглашение посетить ее, а когда она прибыла туда, то застала там Геккерна вместо хозяйки дома…»
