Нина Щербак - Любовь поэтов Серебряного века
«Удивительный человек, – писал Горький о жене в 1912 году. – Энергии в ней заложено на десяток добрых мужчин. И ума – немало. И – славное, верное сердце». Мария Фёдоровна прожила долгую жизнь и умерла в 1953 году, в возрасте 85 лет. После революции она руководила театрами Петрограда, с 1919 года была комиссаром Петроградского отделения Народного комиссариата внешней торговли, в 1921 году правительство послало ее за границу реализовать отобранные на экспорт художественные ценности – страна голодала, и ей нужны были валюта и хлеб. Позднее она занималась даже экспортом кинофильмов, а в 1931 – 1948 годах руководила московским Домом ученых. Дружеские отношения с Горьким Мария Фёдоровна сохраняла до конца его жизни, хотя их личные судьбы разошлись в 1920-е годы.
Но пока они вместе. В сентябре 1906 года Горький вместе с Марией Фёдоровной отправились в Италию. Они поселились на Капри – небольшом (10 кв. км) островке в Неаполитанском заливе. Круглый год здесь цветут розы. Каждый маленький клочок камня, где есть немного земли и песка, покрыт вечнозеленой растительностью… Лимонные рощи, кипарисы, пальмы… Особенно много самых разнообразных цветов. Вдали дымится Везувий, с моря доносится запах рыбы и водорослей, слышатся песни рыбаков… Здесь, на Капри, вдали от России, благодаря письмам, газетам, книгам Горький чувствовал себя «примерно как бы в уездном русском городке», живо следил за русской жизнью, литературой: «ежедневно окунается в шестнадцать получаемых нами русских газет и волнуется всеми бедами и злобами текущего дня», – как писала Андреева в Россию в 1911 году.
На Капри у Горького побывало много русских людей: революционеры – Ленин, Плеханов, Луначарский, Дзержинский, Герман Лопатин, лично знавший Маркса, Фроленко, более 20 лет проведший в царских тюрьмах, писатели – Бунин, Андреев, Амфитеатров, художники и деятели театра – Репин, Бродский, Станиславский, Шаляпин… Как-то Шаляпин пел по просьбе Горького «Блоху», «Дубинушку», волжские песни, а когда закончил, на дороге и на тропинках возле виллы раздались аплодисменты и крики: Viva Gorki! Viva la musica russa! Ablasso lo zar! [7]
Долгое время на Капри у Горького жил Зиновий Пешков, брат Якова Свердлова, оказавший ряд услуг большевистской партии. Зиновий еще в 1902 году, перейдя в православие, сменил фамилию Свердлов на Пешков и принял отчество Горького. В Первую мировую войну он вступил добровольцем во французскую армию, потерял правую руку. Принявший французское гражданство, в годы Второй мировой войны генерал Пешков был участником движения Сопротивления и одним из ближайших соратников де Голля. Умер в 1966 году. Согласно его завещанию, письма Горького к нему и другие горьковские материалы (в их числе – черновики романа «Мать») были переданы советскому правительству.
Дом Горького был открыт для всех. Как вспоминала одна из посетительниц писателя: «Кто хотел, кто приезжал на Капри, шел к Алексею Максимовичу и был там принят. Ни одного завтрака, а тем более обеда в семь часов вечера не проходило без пяти-шести посторонних человек, и по праздникам и по обыкновенным дням на большой террасе толпились человек по двадцати разного люда. Помню один ясный весенний день… Компания пестрая, шумная, сидит в плетеных креслах, на перилах у маленьких столиков, едят мороженое, фрукты. Среди этих людей резко выделяется высокая фигура Алексея Максимовича. Он мягко, я бы сказала по-тигриному, ступает, меряет террасу из угла в угол и приятным голосом говорит что-то очень интересное, кажется о цыганке, с которой он писал старуху Изергиль. Вдруг среди публики на террасе движение. Смотрю в сторону, куда обращены все взоры, и вижу, по горной дорожке, ведущей к вилле, двигается белая фигура какого-то поджарого англичанина. Он спокойно пересек сад, взошел на террасу. Ни с кем не здороваясь, окинул взглядом столики и, заметив в тени свободное место, сел, снял шляпу, отер лоб. Нас всех, конечно, поразила такая бесцеремонность незнакомого гостя. Алексей Максимович, опершись о колонну, с любопытством наблюдал пришельца, Мария Фёдоровна, владеющая всеми языками, подошла и любезно спросила, что ему угодно. Англичанин небрежно взглянул на нее и повелительно сказал: „Стакан холодной содовой, яичницу с ветчиной, сыру“. Мария Фёдоровна улыбнулась, переводя Алексею Максимовичу требование англичанина, она высказала предположение, что он, видимо, ошибся, приняв их виллу за ресторан. Но Алексей Максимович не смутился этим и попросил сейчас же подать англичанину просимое. Мария Фёдоровна отдала распоряжение прислуге и отошла в сторону. Англичанин, сильно утомленный тяжелой прогулкой по горам, опахивался платком, вытянув длинные ноги почти через всю террасу. Алексей Максимович заговорил с кем-то и лишь изредка поглядывал в сторону оригинального гостя. Вскоре завтрак англичанину был подан, он съел все с огромным аппетитом и, вынув деньги, спросил у горничной, сколько уплатить. Кармелла, улыбнувшись, отрицательно покачала головой. Англичанин, не говорящий по-итальянски, оглянулся, ища Марию Фёдоровну. Помня, что она с ним раньше объяснялась по-английски, он пальцем подозвал ее к себе. Мария Фёдоровна, едва сдерживая смех, подошла и сказала, что денег у него не возьмут, так как это вилла Максима Горького, а не ресторан, и обедов здесь не продают. Описать изумление и растерянность англичанина невозможно. Нужно было видеть его досиня покрасневшее лицо, застывшую с деньгами руку и обильную испарину, покрывшую его череп. Низко кланяясь, он на все лады извинялся и просил его простить. Алексей Максимович подошел к нему, протянул руку и, широко улыбаясь, сказал: „Ничего, со всяким может случиться“. Англичанин долго тряс руку Алексея Максимовича, горячо говоря о том, что он не мечтал о такой давно желанной встрече со знаменитым писателем. Он то обращался к Марии Фёдоровне, то к Алексею Максимовичу, уверяя, что гостеприимность русских славится на весь мир, сравнивал с английскими семьями, с их чопорностью. И все извинялся. На другой день англичанин прислал Марии Фёдоровне цветы, с миллионом извинений».Одной из самых больших трагедий в жизни Горького была ранняя смерть его сына Максима. После приездов Максима на Капри Горький писал сыну после отъезда: «Ты уехал, а цветы, посаженные тобою, остались и растут. Я смотрю на них, и мне приятно думать, что мой сынишка оставил после себя на Капри нечто хорошее – цветы». Сын Горького умер много позже, в 1933 году. (На пути из Крыма в Москву Горький будет в волнении писать внукам: «…Захворал папа… лежит, кашляет. Я накопил для вас новых книжек».) Болезнь Максима прогрессировала, и 11 мая 1934 года Максим, любимый и единственный сын писателя, скончался.
«Смерть сына для меня – удар действительно тяжелый, идиотски оскорбительный, – писал Горький Ромену Роллану. – Перед глазами моими неотступно стоит зрелище его агонии, кажется, что я видел это вчера и уже не забуду до конца моих дней эту возмутительную пытку человека механическим садизмом природы. Он был крепкий, здоровый человек, Максим, и умирал тяжело».
