Зоя Гулинская - Антонин Дворжак
В октябре 1886 года Дворжак в пятый раз отправился в Англию, на этот раз с женой, чтобы подготовить и исполнить на фестивале свою «Людмилу». Он возлагал большие надежды на ораторию. Ему хотелось, чтобы она имела не меньший успех, чем «Stabat mater».
Сочиненная на слова поэта Эмиля Фриды, известного под псевдонимом Ярослав Врхлицкий, оратория эта представляет собой историко-патриотическое произведение. Конечно, нельзя отрицать наличия в нем религиозных черт, которые, однако, не являются преобладающими. Дворжак был человеком верующим. Сочинял и чисто религиозную музыку. Такова, например, месса ре мажор, написанная вслед за «Людмилой» по заказу основателя Чешской академии наук и искусств Йозефа Главка, для освящения часовни в его поместье. Но ораторию для Англии Дворжак с самого начала хотел сделать произведением исторически-чешским. Поэтому он и отвергал характерные для этого жанра либретто на библейские сюжеты, которые ему неоднократно присылал Литлтон, и упорно искал что-то подходящее в недрах истории своего народа.
Действие «Св. Людмилы» относится к концу IX века и отражено в чешских патриотических преданиях. Это история крещения чешского народа (873 г.), переход от язычества к христианству.
Княжна Людмила с приближенными возносит молитвы своим богам. Появляется монах Иван, разбивает языческие идолы и призывает княжну и народ принять христианство. Все следуют за отшельником в его обитель, чтобы познать истину. В лесу им встречается князь Борживой. Он очарован красотой Людмилы и просит ее стать его женой. Отшельник согласен благословить их брак при условии, что они примут христианство. В заключение в моравском городе Велеграде совершается обряд крещения новобрачных и чешского народа. Звучит мелодия древнего гимна «Господине, помилуй ны», возвещая конец языческой тьмы и начало света.
Если вспомнить, что принятие христианства Людмилой и Борживоем хронологически совпадает с разгромом немцев в битве восставших Великоморавских племен против Людовика и с заключением потом Фюргеймского мира (874 г.), признавшего независимость Моравии, станет понятной патриотическая направленность сочинения Дворжака. А национальная основа ее подчеркнута введением в музыкальную ткань упоминавшегося уже чешского гимна и других древнеславянских напевов.
Неудивительно, что «Св. Людмила» Дворжака признана первенцем национальной чешской оратории и до сих пор пользуется большой популярностью в Чехии. Ее исполняют не только хоровые коллективы. Наряду с листовской «Св. Елизаветой», «Св. Людмила» Дворжака была показана на сцене Национального театра в театрализованной постановке. Англичане могут гордиться тем, что способствовали созданию такого великолепного произведения.
В Англии ораторию приняли восторженно. Оповещенные о предстоящем 15 октября 1886 года исполнении в Лидсе, меломаны и поклонники таланта Дворжака, а таких с каждым годом становилось все больше и больше, из разных городов за много дней до начала фестиваля съехались туда, чтобы не остаться без билета. Не удерживали их ни расстояния, ни трудный порой путь.
Оратория Дворжака была и в центре внимания устроителей фестиваля. Для ее исполнения не жалели ничего. «Это были самые лучшие голоса и оркестранты, — писал он. — После окончания (а продолжалось это с половины 12-го до 3 час.) возгласы «Дворжак» раздавались без конца… а весь хор и оркестр махали платками…». Затем, когда растроганный Дворжак сказал несколько слов по-английски, поблагодарив публику за сердечный прием, а музыкантов за отличное исполнение, снова поднялась буря аплодисментов. «Это был опять торжественный день, о котором я буду всегда вспоминать с радостью…»
Не хуже прошли концерты и в Лондоне 29 октября и 6 ноября.
В Прагу Дворжак вернулся триумфатором. «Св. Людмила» окончательно закрепила за ним симпатии англичан. Об этом свидетельствовала даже та незначительная часть отзывов английской прессы, которую перепечатал «Далибор» и другие чешские издания. Дошли до Праги и слова Брамса: «Я был бы рад, если бы мне удалось создать одну из тех тем, какие приходят в голову Дворжака только так, мимоходом…». Соотечественники поздравляли Дворжака. Одни — искренне радуясь за него, другие — скрывая зависть, но все понимали, как важно для маленького, порабощенного народа признание ценности его искусства за рубежом.
А Дворжак даже в ореоле славы продолжал оставаться простым, непосредственным, доступным и, рассказывая коллегам о зарубежных выступлениях, вовсе не стремился придать своей личности какой-то особый блеск.
— Не говорите обо мне как о полубоге, — смеялся он довольный. — Я простой чешский музыкант и всегда им останусь. Учитывая доброе отношение ко мне мораван, старание, с которым они всегда разучивают мои произведения, я думаю, что поступлю хорошо и правильно, если на титульном листе объемистой партитуры «Святой Людмилы», принесшей мне большой успех в Англии, напишу:
Музыкальному и певческому обществу «Жеротин» в Оломоуце посвящает Ант. Дворжак.
Среди родных людей и напевов
Была зима, Дворжаку хотелось тепла и пения птиц. Несколько раз на день он подходил к клетке своего любимца черного дрозда и заговаривал с ним. Но дрозд молчал, пряча пуговки глаз под сонные веки. Дворжак томился. Остатки нервного возбуждения, сохранявшегося еще долго по приезде из Англии, он употребил на сочинение второй тетради «Славянских танцев» (для фортепиано) и их оркестровку. Зимрок писал, что эти превосходные вещи ужасно ему нравятся. «И не обещайте Англии впредь никаких произведений — я накладываю запрет!!!» — добавлял он, не зная, что Дворжак чувствовал себя таким усталым, что вовсе не хотел сочинять. Это было новое, непривычное для него состояние и, естественно, немного тревожившее. Просьбы англичан о новой оратории, конечно, остались без ответа. Дворжак слонялся по комнатам своей просторной квартиры. Он жил в том же доме, что и раньше, но занимал теперь весь второй этаж. К роялю он не подходил, не касался его клавиш. А так как хозяин, заботившийся об удобствах Дворжака, запретил всем остальным своим жильцам иметь у себя музыкальные инструменты, — только под таким условием сдавались квартиры, — значит, если Дворжак не играл, всюду царила тишина. Дворжак готов был затосковать, но вдруг однажды он услышал звуки скрипки, доносившиеся из комнат тещи, переехавшей после смерти мужа жить к ним. То было нарушением установившейся традиции, но Дворжак очень обрадовался. Схватив свой старый, много послуживший ему альт, он поспешил туда, откуда слышалась музыка. То музицировал студент-химик Иозеф Круиз, которого приютила у себя старуха Чермакова и который потом еще много лет жил у Дворжака. Как в юные годы, Дворжак долго и самозабвенно играл в тот вечер. Возможности Йозефа были весьма ограничены, и Дворжак предложил ему привести на следующий день еще какого-нибудь своего товарища-скрипача, пообещав в ближайшее же время написать для их совместного музицирования трио для двух скрипок и альта.
