Артём Сергеев - Как жил, работал и воспитывал детей И. В. Сталин. Свидетельства очевидца
Е. Г.: Вы сказали, что Сталин ездил верхом. Но говорят, что он боялся лошадей, поэтому, хотя сам хотел принимать Парад Победы, поручил это Жукову.
А. С.: Полная чушь! Человек он был смелый, и предположения, что боялся чего-то там — глупость. Но он был реалистом, человеком трезвых взглядов и оценок, в том числе себя и своих возможностей. Для того чтобы ездить верхом, нужно тренироваться, тратить много времени. А у него не было времени для личных дел. Подготовка к параду потребовала бы большого количества времени: Сталин должен был бы показать класс, а не служить посмешищем. Вообще верховая езда — дело непростое. Даже посадка на лошадь — нелегкая вещь: попробуйте-ка с земли забросить ногу в стремя! Настоящие наездники о Жукове говорят: классика. Его езда была настоящей классикой. Нельзя же уподобляться Булганину, которому был нужен самоходный теленок. Он один раз поехал верхом и на шею коня выскочил. Его уж там держали, чтоб не дай Бог... Прокатился! После этого к лошади уже не подходил. И уже не тот возраст был у Сталина, состояние, это он, конечно, понимал. Например, Лев Николаевич Толстой ездил верхом в весьма преклонном возрасте. В кинохронике его жизни можно увидеть, насколько он натренирован. Но Толстой постоянно ездил верхом, а Сталин этим не занимался постоянно. Конечно, никакого разговора о том, чтобы самому Сталину верхом принимать парад Победы даже быть не могло. И нынешние разговоры об этом — полная чушь!
Пантелеймон Кондратьевич Пономаренко
Артём Фёдорович общался со многими видными людьми страны: с кем-то по службе, с кем-то по дружбе... Сам — государственник и патриот, человек разносторонний, даже на досуге, на отдыхе, в дружеском общении вольно или невольно говорит на темы глубинные, касающиеся жизни и деятельности страны. Артём Фёдорович хорошо знает историю, в том числе историю партии, он был очевидцем и активным участником многих событий. Например, он много раз виделся и подолгу беседовал с Пантелеймоном Кондратьевичем Пономаренко, бывшим первым секретарем ЦК КП Белоруссии, начальником центрального штаба партизанского движения, секретарём ЦК КПСС. Предлагаем воспоминания Артёма Фёдоровича о встречах и разговорах с ним.
Е. Г.: Чем были вызваны Ваши встречи и беседы с Пономаренко?
А. С.: В 1941 году мне пришлось некоторое время командовать партизанским отрядом на территории Белоруссии и в этой связи встречаться в тылу врага с Алексеем Канидиевичем Флегонтовым, который ещё в 18-х—20-х годах был одним из руководителей партизанского движения на Дальнем Востоке, в Приморье. Летом 1941 года он был направлен в тыл врага, сначала в Смоленскую область, а потом в Белоруссию, поднимать и организовывать партизанское движение. У меня был зафиксирован каждый день нашей партизанской деятельности, в том числе работы с Флегонтовым, который принял мой отряд и назвал его оперативно-разведывательной группой. Сам он погиб в бою в марте 1943 года.
Когда в октябре 1944 года я был назначен командиром артиллерийской бригады, заканчивавшей формирование в Колодищах под Минском, я представил все это в виде доклада и передал его лично в руки находившемуся тогда в Минске Пантелеймону Кондратьевичу Пономаренко как начальнику центрального штаба партизанского движения.
Пономаренко поручил перепечатать этот доклад своему помощнику подполковнику Абрасимову Петру Андреевичу и дал мне пятый машинописный экземпляр, который у меня до сих пор хранится.
После войны, узнав, что Пономаренко, находившийся тогда уже на пенсии, пишет книгу о партизанском движении и собирает материалы о партизанской работе армейцев, я приехал к нему на дачу в Переделкино, показал ему свой тогдашний доклад, и он на нем собственноручно сделал надпись «Начало партизанских дел Алексея Канидиевича Флегонтова». И подписал «Пономаренко», поставил дату. Этот экземпляр, отпечатанный ещё в 1944 году, хранится у меня. После этой встречи мы с ним в дальнейшем неоднократно виделись и беседовали. Он много рассказывал о довоенных и военных делах в Белоруссии, о делах в нашей партии, о непорядочности, мстительности, злобности Хрущёва, об очень большом вреде, который Хрущёв нанес партии, Советскому Союзу, делу социализма и всему коммунистическому и рабочему движению в мире.
Приходя домой, я по памяти записывал наши беседы, поскольку Пономаренко был интереснейшим собеседником. А однажды я попросил: «Пантелеймон Кондратьевич, разрешите, я выну блокнот, чтобы записать то, что Вы говорите». Он ответил: «Давай». И я по ходу наших разговоров делал заметки. Надо сказать, что это был очень умный, многоопытный, стойкий, бескомпромиссный, никогда не шатавшийся, не менявший своих убеждений большевик, человек, верный своим принципам, долгу, сделавший для людей много хорошего. Думаю, неслучайно Сталин в сложном 1938 году послал его, не самого главного руководящего работника ЦК, для избрания первым секретарем ЦК Белоруссии. Он его сделал руководителем республики. Он доверял ему и видел в нём человека, который будет правильно руководить. И это доверие, высокая оценка Сталина, данная самим этим назначением, надо полагать, полностью оправдались.
У меня многое связано с Белоруссией, к народу которой, к нынешнему руководителю страны Александру Григорьевичу Лукашенко питаю очень большое уважение.
Моя мама, Елизавета Львовна Сергеева, детство и юность провела в Гродно, там, буквально ещё в детстве, вошла в революционное движение, вступила в коммунистическую партию (тогда РСДРП). Предки моей жены, Елены Юрьевны, родом из Уваровичей. В Уваровичах её дедушка был земским врачом, а бабушка — акушеркой. С 3-го по 9-й класс я учился в московской школе № 32 имени Пантелеймона Николаевича Лепешинского, которую он, старый большевик, организовал в 1918 году в Литвиновичах. В 1919 году эта школа оттуда была переведена в Москву и получила здание бывшей гимназии во 2-м Обыденском переулке.
1–2 июля 1941 года я участвовал в жесточайшем оборонительном бою за город Борисов и переправу через реку Березину. Артиллерийская батарея, которой я командовал, понесла тяжелые потери и перестала существовать. Я стал командовать стрелковой ротой, которая прикрывала отход полка. Рота несла тяжёлые потери, а 13 июля немцы по шоссе Минск — Москва и параллельным дорогам прорвались восточнее нас и замкнули кольцо в районе города Горки. Мы оказались в окружении. Начали пробиваться на восток к своим войскам, действуя уже партизанскими методами.
