Вячеслав Лебедев - Фрунзе
Но на вызовы Бабича Фрунзе не поддавался. Обязанности свои он выполнял без оговорок: и «парашу» вытаскивал, и пол подметал, и клопов шпарил кипятком в дощатых нарах в свое дежурство. А когда не был занят, все читал книги; не расставался с учебниками английского и французского языков.
Бабич всячески старался вызвать Фрунзе на ссору. То в плечо двинет, то на ногу наступит по-медвежьи, то смачно кашлянет прямо в лицо, то обругает без причины свирепой бранью.
Но Фрунзе был словно каменный — никакого внимания.
Заключенные быстро заметили, что новичок стал поперек горла грозному Бабичу.
Бабич был большой любитель картежной игры. Но горе было тому, кто осмеливался у него выиграть. Однажды, совсем нечаянно, один несообразительный арестант выиграл у Бабича пустячную сумму денег. Бабич ударил своего партнера по голове табуреткой с такой силой, что игрок замертво свалился на пол.
В тот же день арестанты собрались у койки Михаила Фрунзе, который пользовался всеобщим уважением и любовью, и попросили его быть председателем в суде над Бабичем.
— Ты, Фрунзе, один только Бабича не боишься, — заявили они. — А он никого из нас в грош не ставит.
— Надо проучить его, — ответил Фрунзе. — Бойкот объявим.
Как только Бабич услыхал эти слова, он кинулся к нарам Михаила Фрунзе.
— Ты!.. ты!.. ты!.. — задыхаясь от ярости, орал он. — Судить меня вздумал?
Схватив табурет, он замахнулся на поднявшегося Фрунзе.
— Не на того замахиваешься, на кого нужно, — спокойно сказал ему Михаил Фрунзе.
Разъяренным взглядом Бабич уперся в строгие, спокойные глаза Михаила Фрунзе и… уронил табурет на пол. Потом он плюхнулся к себе на нары и пролежал так до вечера, не оборачиваясь. А после стал относиться к Фрунзе, как к победителю: слушался его во всем.
В этом же году Фрунзе помогал в организации побега из тюрьмы матросам, участникам Свеаборгского восстания. Побег предполагалось осуществить посредством подкопа под стену тюрьмы. Фрунзе разрабатывал план и принимал деятельное участие в его выполнении. Колоссальной трудности работа была уже почти доведена до конца, оставалось завершить подкоп на две-три сажени — и участники дела были бы на свободе. Разумеется, никаких креплений в подкопе не было, и весь расчет был на твердость грунта. Но случилось так, что проезжавший по двору тюрьмы воз с дровами провалился в подземную выемку.
Побег не удался. Ожидаемую свободу заменили новые кары.
Судебные и следственные органы продолжали возню вокруг дела Фрунзе. Было совершенно ясно, что царский суд, министерство внутренних дел, царское правительство не могли примириться с таким «мягким» приговором, как четыре года каторжных работ.
13 августа 1910 года Фрунзе было предъявлено повторное обвинение — в покушении на убийство конно-полицейского урядника Перлова. Суд был организован на широкую ногу.
2 сентября военный прокурор генерал-майор Домбровский просит у главного военного прокурора разрешения «лично поддержать обвинение по делу Михаила Фрунзе». Согласие он получает. Нетрудно было предвидеть, что Домбровский будет требовать для Фрунзе смертной казни.
22 сентября военный суд в городе Владимире, вновь судил Фрунзе. На этом суде со стороны обвинения выступали только двое «свидетелей»: сам урядник Перлов и некий Быков — подгородный шуйский крестьянин, выставленный как «очевидец» происшествия.
— Да, этот человек в меня стрелял, — показывая тяжелым волосатым перстом на спокойно смотревшего Михаила Фрунзе, сказал урядник.
Однако сколь ни запуган был Перловым крестьянин Быков, он, взглянув в спокойные глаза Фрунзе, смутился.
— Ежели это Арсений, так, стало быть, он… — только и нашел что сказать суду Быков.
Но для защиты своего отважного бойца партия большевиков тоже приняла ряд нужных мер.
На процесс был приглашен сочувствовавший партии видный, опытный московский адвокат Якулов, сумевший предъявить суду трех лиц как свидетелей в пользу Фрунзе.
Это были медицинские работники: фельдшерица Моравицкая, больничная сестра Питалева и доктор Химкинской больницы Иванов.
Задачей защиты было доказать суду, что в день «покушения» на Перлова, 21 февраля 1907 года, Фрунзе находился не в Шуе, а в Химках, под Москвой. Этим было бы засвидетельствовано так называемое «алиби», достаточное для оправдания.
Допросили Питалеву.
— Да… — заявила она. — Двадцатого февраля обвиняемый был у меня в гостях в Химках, вечером почувствовал себя плохо, остался ночевать, а наутро, двадцать первого, был осмотрен доктором Ивановым, нашедшим у него сердечный приступ…
Суд вызвал в зал доктора Иванова. А тот, по правде, и в глаза не видывал Фрунзе никогда…
Прокурор Домбровский, догадываясь об этом, внезапно потребовал от доктора Иванова:
— Укажите, свидетель, который из сидящих на скамье подсудимых был вашим пациентом двадцать первого февраля…
Бедняга доктор вздрогнул: «Как быть? Который, в самом деле, Фрунзе?» Рядом сидел и Гусев.
Но адвокат Якулов не растерялся.
— Подзащитный, встаньте и выдвиньтесь… — скомандовал он. — В зале темно…
Доктору Иванову оставалось мысленно поблагодарить находчивого адвоката и подтвердить:
— Да, вот именно этого молодого человека я и осматривал двадцать первого февраля…
После долгого совещания военный суд все же вынес заранее намеченный приговор. «Лишить Михаила Фрунзе всех прав состояния и подвергнуть смертной казни через повешение», — сухим, безучастным голосом прочитал секретарь суда.
Прокурор Домбровский мог успокоиться. Он добился смертного приговора.
Фрунзе держал себя на суде, как и подобало коммунисту, с исключительным достоинством. От своего защитника Фрунзе вновь категорически потребовал заверения, что ни он, ни родственники ни в каком случае не подадут прошения царю о помиловании.
Этот вторичный смертный приговор вызвал возмущение не только пролетариев Иваново-Вознесенска, Шуи, Кинешмы, но и других городов России. Видные общественные деятели, в том числе и депутаты- большевики III Государственной думы, вновь резко протестовали против приговора. Партия большевиков снова сделала все, чтобы спасти жизнь товарища.
Под нажимом общественного мнения командующий войсками Московского военного округа вынужден был в начале октября 1910 года заменить смертную казнь Фрунзе каторжными работами сроком на шесть лет. С присоединением предыдущего четырехлетнего срока Фрунзе в итоге был приговорен к десяти годам каторжных работ.
Снова железные кандалы, снова изо дня в день тяжелый, беспросветный, принудительный труд…
