Юрий Емельянов - Троцкий. Мифы и личность
Позиция Запада повлияла на многих евреев. Следуя «принципу Лурье», в столкновении двух сторон на международной арене евреи зачастую выбирали ту сторону, которая, хотя бы на словах, проявляла больше заботы о еврейском народе. Вмешательство Запада лишь способствовало росту среди евреев настроений, оппозиционных правительству.
Сталкиваясь с упорным сопротивлением своим мероприятиям по превращению евреев в подданных империи, положение которых было бы схожим с остальным населением страны, правительство Александра II прибегло к маневрам, направленным на разделение еврейских общин, поддерживая их наиболее богатые слои. В докладе Блудова, возглавившего новый «комитет по устройству быта евреев» («седьмой по счету», как подчеркивал А.И. Солженицын, «но никак не последний»), подчеркивалось, что суть «еврейской реформы» заключалась в том, чтобы «отделить от общей массы еврейского населения людей влиятельных по богатству и образованию». В 1859 году еврейским купцам, пробывшим в первой гильдии купечества не менее 5 лет в черте оседлости, разрешено было повсеместное жительство. В 1861 году то же право получили евреи, имевшие ученую степень, а в 1879 году оно было распространено и на других евреев с высшим образованием. В 1865 году было разрешено селиться вне черты оседлости евреям-ремесленникам. Солженицын отмечал: «В 1859 году был снят запрет 1835 года: евреям брать в аренду или в управление населенные помещичьи земли». В 1865 г. был отменен и запрет на использование евреями наймных рабочих-христиан».
При поддержке государства еврейский капитал активно устремился в банковское дело и сахарную промышленность. В последней господствовали евреи-заводчики – Зайцевы, Гальперины, Балаховские, Френкели, Эттингеры. Только заводы братьев Бродских в конце 90-х годов XIX века производили почти четверть всей рафинадной продукции России. До 70% всей сахарной торговли было в руках еврейских купцов. Как отмечалось в «БСЭ» в 70-е годы в России «утвердился еврей финансист, банкир, биржевик, сахарозаводчик».
По мере капитализации России снимались и запреты, ограничивавшие прежде деятельность евреев в винокурении. В 1865 году им было разрешено винокурение повсеместно в России. Как отмечал Солженицын, «треть всего еврейского населения «черты» к началу 80-х годов жила в деревне, по две-три семьи в каждой деревне, как остатки корчемства. В 1870 году в официальном правительственном сообщении говорилось, что «питейная торговля в Западном крае почти исключительно сосредоточилась в руках евреев и злоупотребления, встречающиеся в этих заведениях, выходят из всяких границ терпимости».
В 1861 году был отменен запрет евреям брать на откуп отдельные доходы с имений. «Теперь, – отмечал Солженицын, – евреи развили аренду и покупку земли». Как отмечалось в приводимой Солженицыным записке генерал-губернатора Юго-Западного края (1872 г.), «евреи арендуют землю не ради сельскохозяйственных занятий, а только в промышленных целях; арендованные земли они отдают крестьянам не за деньги, а за известные работы, превышающие ценность обыкновенной платы за землю, устанавливая своего рода крепостную зависимость».
Процветанию богатой части евреев способствовал общий подъем экономики страны в пореформенной стране. Однако ни процветание богатых соплеменников, ни быстрый хозяйственный рост в России после 1861 года не затронули большинства обитателей еврейских местечек, вроде Касриловки, описанной в рассказах Шолом-Алейхема. Касриловка, по словам писателя, – «город маленьких людей», который «находится в самой середине благословенной «черты»… Забитый в уголок, в самую глушь, отрешенный от всего окружающего мира, сиротливо стоит этот город, заворожен, заколдован и погружен в себя, словно никакого касательства к нему не имеет весь этот тарарам с его кутерьмой, суетой, сумятицей, кипением страстей».
Стараясь отгородиться от «страны пребывания», подобно обитателям древних иудейских торговых колоний, жители таких местечек, как Касриловка, сохраняли высокомерное и отчужденное отношение к России и ее основным народам. Судя по рассказам Шолом-Алейхема, обитатели Касриловки именовали Россию не иначе как «тётя Рейзя». Как и многие их соплеменники, они не желали смешиваться с местным населением и в духе вековых традиций отвергали саму возможность брака еврея или еврейки с гоями. Правда, Тевье-молочник готов был простить свою дочь, вышедшую за русского, и навестить молодых в Киеве, но только в том случае, если Киев станет называться так, как называли его в Касриловке, – Егупец. Они презирали окружающих за их мнимую тупость, о чем свидетельствовали анекдоты местечкового производства, включенные впоследствии в антологию «Мудрость Израиля», наряду с выдержками из Торы и Талмуда. В этих анекдотах русских высмеивали за то, что те плохо и медленно понимали еврейские анекдоты.
Уверенные в своем интеллектуальном и моральном превосходстве, обитатели Касриловки все же признавали убогость и ненадежность своего материального положения. Герои рассказов Шолома-Алейхема лишь мечтали о встречах с Бродским, Ротшильдом и другими некоронованными королями делового мира. Типичному обитателю такого местечка, мелкому дельцу из рассказа Шолом-Алейхема «Родительские радости», как и другим героям его произведений, так называемым людям воздуха, хронически не везет. Если «покупает он зерно – падают цены, торгует он скотом – начинается падеж, берется он за лес – выдается теплая зима».
Правда, как и их предки, давно осевшие в этих местечках, они зачастую довольствовались своим скромным уделом. Они были рады, что их дети могут поддержать разговор «про мудреное место в Талмуде» или «о каком-нибудь библейском изречении», и тогда они могли сказать: «Что мне Бродский? Что мне Ротшильд? Я король, клянусь честью, король!»
Однако реформа 1861 года привела в движение силы, которые покончили с привычным бытом корчмарей и дельцов из еврейских местечек, погруженных в мелкое предпринимательство, изучение Талмуда и семейные радости. В России, в которой «пребывали» обитатели тысяч Касриловок, происходил не только быстрый рост промышленного производства, городов и железных дорог, но и резко обострялись социальные противоречия в различных классах и слоях российского общества. В то время как богатая часть евреев еще более обогащалась, отмена крепостного права, как отмечал Солженицын, в целом «оказалась для российских евреев весьма невыгодной, а для многих и разорительной… социальная перемена была в том, что переставал существовать многомиллионный, бесправный и лишенный подвижности класс крестьянства, отчего падало в сравнительном уровне значение личной свободы евреев. А экономическая – в том, что освобожденный от зависимости крестьянин… стал меньше нуждаться в услугах еврея, то есть освободился от строгого запрета вести и весь сбыт своих продуктов и покупку товаров – иначе чем через назначенного посредника (в западных губерниях почти всегда еврея). И в том, что помещики, лишившись дарового крестьянского труда, теперь, чтобы не разориться, были вынуждены заняться своим хозяйством, в котором ранее видная роль принадлежала евреям, как арендаторам и посредникам в многообразных торгово-промышленных делах. Отметим, что вводившийся в те годы поземельный кредит вытеснял еврея как организатора финансовой основы помещичьего быта».
